Сцены частной и общественной жизни животных. Коллектив авторов

удовлетворенный результатом своей речи, скромно прошел сквозь толпу и уселся у подножия трибуны, вновь поместившись не справа, не слева и не в центре.

      «О век болтунов! – воскликнул старый Ирландский Сокол, – о странная логика! у вас есть когти и зубы, весь мир открыт вам, где-то вас ждет свобода, а вы только и думаете о том, чтобы марать бумагу!»

      Частные разговоры и всеобщее воодушевление заглушили этот протест.

      Ворон вырвал из крыла перо и составил на гербовой бумаге протокол заседания.

      Каковой протокол был прочтен, одобрен и парафирован комиссией, назначенной для надзора за его исполнением; каждый из участников собрания обещал по мере сил unguibus et rostro[152] способствовать успеху предприятия.

      На рассвете Лис, поставивший на голосование три статьи, вместе с Орлом, Пеликаном и Юным Кабаном, избранными по жребию нарочно для сего случая, отправились в Сен-Манде и предстали перед господином Гранвилем.

      Встреча сия оказалась замечательной сразу в нескольких отношениях.

      Господин Гранвиль принял депутатов со всеми почестями, подобающими посланникам, и без труда с ними сговорился. От Лиса он получил некоторые весьма хитроумные наставления касательно нравов и обычаев звериной нации и собирается ими воспользоваться. Решено было, что ради вящего беспристрастия в книге будут изображены не только Животные и что кое-где в ней найдется место и для Человека.

      Чтобы добиться этой уступки, господин Гранвиль намекнул, что разница между Человеком и Животным не так велика, как полагают господа посланники, да вдобавок от сравнения Животные только выиграют. Немного поупрямившись из вежливости и скромности, господа послы признали справедливость этого замечания и пришли к согласию также и по этому вопросу.

      Поспешность послам не к лицу; Их Превосходительства неторопливо уселись в фиакр и возвратились в Париж. На заставе чиновник, взимающий ввозную пошлину, показал себя очень скверным натуралистом: он принял Кабана за Хряка и попытался получить с него пошлину[153], получил же лишь удар клыком. Господа послы остановились у дома 37 по улице Сены.

      Они были очарованы любезным приемом, какой оказали им издатели.

      Сии последние, польщенные тем, что звериная нация, к которой они всегда относились с большим почтением, избрала именно их для публикации столь значительной, обещали работать над этой книгой, сулившей им больше чести, нежели выгоды, со всем возможным тщанием.

      Даже Кабан, до того питавший некоторые предубеждения, остался совершенно доволен и с живейшим удовольствием принял в подарок «Историю французов» Т. Лавалле, которую, кажется, оценил весьма высоко[154]. Пеликану господин Этцель вручил для его детей, о которых он слышал весьма хвалебные отзывы[155], прелестную серию детских книжек; любящий отец был весьма растроган поступком столь деликатным. Господин Полен, к своему великому огорчению,

152

Клювом и когтями (лат.); в переносном смысле: всеми возможными и доступными средствами.

153

Чиновник принял дикого Кабана за домашнего Хряка, то есть за ввозимую пищевую продукцию, и захотел взять с него так называемый octroi – налог на продукты питания и спиртные напитки, ввозимые в столицу; налог взимался на шести десятках застав – проходов, проделанных в окружавшей Париж до 1860 года крепостной стене. Сен-Манде – восточный парижский пригород, где Гранвиль с 1837 года снимал квартиру неподалеку от Венсенского леса, располагался вне крепостной стены, отсюда и «въездные» проблемы Кабана.

154

Весь нижеследующий абзац содержит рекламу собственной продукции издательского дома компаньонов – Полена и Этцеля. В издании 1867 года этот список книг обновлен: вместо «Истории французов» Теофиля-Себастьена Лавалле (1804–1866), которую Полен и Этцель выпустили в 1838–1840 годах, Кабан – по-прежнему «с живейшим удовольствием» – получает книгу педагога Жана Масе «История куска хлеба. Письма к маленькой девочке о жизни человека и животных», изданную Этцелем в 1861 году.

155

В издании 1867 года Пеликан (по легенде, птица, кормящая голодных птенцов собственной кровью и потому считающаяся символом самоотверженной родительской любви) вместо шеститомного иллюстрированного издания волшебных сказок «Книга для детей», которое Этцель и Полен выпустили в 1840 году, получает «Журнал для обучения и развлечения» («Magasin d’éducation et de récréation»), который Этцель вместе с Жаном Масе начал выпускать в 1864 году.