Сцены частной и общественной жизни животных. Коллектив авторов

Фурье, с которым язвительно полемизирует Этцель/Сталь в рассказе «Жизнь и философические мнения Пингвина». Фурье предлагал людям учиться у животных, которые трудятся не из-под палки, а с удовольствием (так бобры, например, строят плотины[93]), а в своей книге «Новый промышленный и общественный мир» (1829) построил целую систему аналогий с животным миром, с помощью которых доказывал правильность своих суждений о человеческом обществе: улей служит ему примером полезной ассоциации, а осиное гнездо – вредной, паук с его паутиной – это символ лживой торговли, препятствующей свободной конкуренции, орел и ястреб – великие существа, которые достойны царствовать, а страус (тело без головы) – пример существа крупного, но царствовать недостойного и т. д.[94] Так вот, Этцель в «Жизни и философических мнениях Пингвина» обращает против Фурье его собственное оружие. Апелляция к инстинктам животных помогает ему опровергнуть утопические идеи Фурье о возможности всеобщего счастья: куница, которой отдали «на воспитание» куриное яйцо, непременно съест либо яйцо, либо едва вылупившегося цыпленка; такова ее аттракция (фурьеристский термин, означающий природное влечение), и с этим ничего не поделаешь; такой куницу создала природа[95].

      Авторы «Сцен» едва ли не завидуют животным, которым не надо выбирать себе стезю и образ жизни, ибо все это дано им от рождения. В этом отношении очень показателен финальный монолог Анны, героини рассказа Бальзака «История любви двух Животных»: «В природе никто не думает о деньгах, все слушаются только инстинкта и так неукоснительно движутся по раз и навсегда намеченному пути, что, хотя жизнь течет очень однообразно, никаких несчастий в ней не случается» (с. 544). В рассказе этом изображены параллельно события из человеческого мира и из мира насекомых; так вот, насекомые проявляют чудеса героизма и идут на подвиги ради своей любви – однако все это следствие не свободного выбора, а их природы, которой они изменить не способны; ничто не может свернуть их с «проторенных путей», и Анну печалит то прискорбное обстоятельство, что люди не всегда умеют вести себя с тем благородством, которое насекомым присуще, выражаясь современным языком, «по умолчанию».

      Итак, зоологическая метафора призвана показать иллюзорность политических утопий и романтических порывов; на примере животных сделать это оказывается куда проще, чем на примере людей: понятно, что кот-фантазер, который в «Сердечных страданиях французской Кошки» утверждает, что «однажды Мыши устроят революцию и свергнут Кошек и что они поступят очень правильно» (с. 461), – не более чем пустой прекраснодушный мечтатель. А Лис, как бы горячо он ни любил Пеструшку, в конце концов «слопал бы свою милую» (с. 292).

      Но «Сцены» были бы занудным нравоучительным трактатом, а не остроумной блестящей прозой, если бы эта патриархальная мораль проповедовалась в них напрямую, в лоб.

93

C м. популярное изложение доктрины Фурье в книге его страстной почитательницы: Gatti de Gamond Z. Fourier et son système. Paris, 1838. P. 92–93.

94

Fourier Ch. Le Nouveau monde industriel et sociétaire. Paris, 1829. P. 546–547. Аналогии животных с социальными типами вообще были в ту пору распространены; на них, например, построил свою книгу «Ум животных» (1847) фурьерист А. Туссенель, к сожалению известный не только этим сочинением, но и своими антисемитскими декларациями. Об этом аналогическом принципе у Туссенеля и об отказе от него у Мишле в книгах «Птица» и «Насекомое» см.: Roman M. Histoire naturelle et représentation sociale après 1848 (Toussenel/Michelet) // L’Animal au XIX^e siècle (http://www.equipe19.univ-paris-diderot.fr/Colloque%20animal/Roman.pdf).

95

Ср.: Sylvos F. Matérialisation de l’immatériel dans quelques utopies de la première moitié du siècle // La production de l'immatériel: théories, représentations et pratiques de la culture au XIX^e siècle. Saint-Étienne, 2008. P. 309–310. Аналогичным образом несколькими годами раньше Альфред де Мюссе во второй статье из цикла «Письма Дюпюи и Котоне» (Revue de Deux Mondes. 1836. Décembre) для опровержения утопических социально-реформаторских теорий прибегает к сравнению людей с животными: орлов не заставишь идти гуськом друг за дружкой, а утки не умеют жить в одиночестве; точно так же человеческое общество не переделаешь, как ни старайся.