Первая мировая глазами Третьей. Британия против США. Олег Алифанов

менее легальные «рабочие» организации мафиозного типа (смыкавшиеся, конечно, в вышине своего генезиса). Вместо «гнилых местечек» появлялись не менее гнилые рабочие трущобы, и при видимости демократизации фактическая власть не менялась, а лишь подменялась, – главные лица всё больше уходили в закрытые клубы, а в парламенте на просвет выставлялись голые короли с правильным народным происхождением, проводившие политику хозяев. С отменой имущественного ценза номинально избирательное право касалось всех, но многочисленными рабочими голосами через партии демагогов манипулировала всё та же владетельная аристократия. И уж во всяком случае, права избирать и избираться не были тождеством ещё долго.

      Британия первой столкнулась с проявлениями социализма, высосанного из пальцев французскими фриками. Именно французы додумались до уровня пост-аристократического влияния на чужие правительства. Случилось это не от большого ума, а от крайней нужды: французы утратили в результате ВФР и последующей войны свою правящую аристократию и их ложи, как инструмент «мягкой силы». Наполеон, понимая значительность масонского инструмента, попытался поставить во главе Великого Востока своего брата Жозефа, но люди только пожали плечами. А самого Наполеона долгое время не принимали на самом верхнем уровне международного управления, монархическом. За это пришлось воевать.

      На роль «масс» рабочих подобрали не сразу, фантазмы Сен-Симона и Фурье включали в ковчег всякой твари по паре. На практике кастинг начали с мелких бюргеров, то есть, горожан с некоторым образовательным и имущественным капиталом. Но дело пошло не очень гладко именно в силу этих причин, породивших плохую управляемость – люди много о себе понимали, и верхний слой городских вскоре получил собственное представительство в собственных же интересах, а не в интересах выдвинувшей их земельной аристократии. Заграничные же агенты из «городских» вместо саботажа своего государства занялись борьбой за власть и её переформатированием, что плохо работало на интересантов. Более того, государства осознавшего себя третьего сословия, под модной националистической пропагандой даже усилились.

      Были попытки подписать крестьян, закономерно окончившиеся безрезультатно из-за узкой секторальности мышления: интересы крестьянства простираются очень недалеко, но за них они готовы стоять насмерть, и никакие доброхоты в делах представительства им не нужны. Несколько лучше дело обстояло с этническими и религиозными меньшинствами, совсем хорошо с сектантами, но всех их было банально мало. Вдобавок крупные этносы требовали ещё затратной агитпроповской раскрутки внутри себя.

      Можно смеяться или как, но этнические инспирации шли настолько хорошо, что к этническому меньшинству в пилотных версиях проекта «Массы» приравняли… пролетариат. То есть, рабочие – это такая нация без своего государства, а Интернационал –