Круглосуточный книжный мистера Пенумбры. Робин Слоун

голову, глядя на стеллажи, уходящие в темную высь. Потом поворачивается ко мне, рукой в клетчатом рукаве указывает вверх и заявляет:

      – Я хочу туда.

      Я проработал тут всего месяц и еще недостаточно свободно себя чувствую, чтобы безобразничать, но любопытство Мэта заразно. Он направляется прямиком к Суперстарам, останавливается между стеллажами и, склонившись к ним, изучает текстуру древесины и книжных корешков.

      – Ладно, – соглашаюсь я, – только держись крепко. И не трогай книги.

      – Не трогать? – удивляется он, пробуя лестницу на прочность. – А если я хочу купить?

      – Отсюда нельзя ничего купить, только взять, и эти книги только для членов клуба.

      – Они редкие? Первые издания? – Мэт уже в воздухе, двигается он быстро.

      – Скорее, единственный экземпляр, – отвечаю я. На них и ISBN нет.

      – А о чем они?

      – Не знаю, – тихо отвечаю я.

      – Что?

      Повторяя громче, я осознаю, насколько глупо это звучит:

      – Я не знаю.

      – Ты что, не смотрел? – Мэт останавливается, изумленно уставившись на меня.

      Я уже нервничаю. Я же вижу, куда идет разговор.

      – Неужели ни разу? – Он тянется к полке.

      От досады мне хочется тряхнуть лестницу, но лучше уж Мэт откроет книгу, чем разобьется насмерть. Наверное. Он уже держит в руках толстый том в черном переплете, рискуя упасть. Лестница с Мэтом покачивается, я скрежещу зубами.

      – Слушай, Мэт, – голос у меня вдруг становится визгливо-плаксивый, – может, хватит…

      – Это так круто.

      – Давай-ка ты…

      – Реально круто, Дженнон. Ты что, не видел? – Прижав книгу к груди, он спускается на ступеньку.

      – Погоди! – (Лучше с этой книжкой далеко не уходить.) – Я поднимусь.

      Я ставлю вторую лестницу рядом и прыгаю по перекладинам; вот я уже поравнялся с Мэтом и мы вполголоса дискутируем в тридцати футах над землей.

      По правде говоря, мне, конечно, любопытно до смерти. И я зол на Мэта, но в то же время благодарен, что он взял на себя роль демона-искусителя. Прижимая толстую книженцию к груди, он подается ко мне. Тут темно, поэтому и я наклоняюсь к нему, чтобы лучше видеть.

      И вот за этим Тиндал и остальные прибегают по ночам?

      – Я-то надеялся, что это какая-нибудь энциклопедия кровавых ритуалов, – говорит Мэт.

      На развороте раскинулась убористая матрица букв, плотное одеяло глифов практически без пробелов. Шрифт крупный, жирный, с острыми засечками. Я узнаю алфавит – обычная, привычная латиница, – но не слова. По сути, слов и нет. Страницы испещрены длинными рядами букв – какая-то совершенно нечитаемая тарабарщина.

      – Хотя, – продолжает Мэт, – откуда нам знать, что это не энциклопедия кровавых ритуалов…

      Я беру с полки другую книжку: высокую и тонкую, с ярко-зеленой обложкой и коричневым корешком. Она подписана «Кресимир». В ней то же самое.

      – Может, это головоломки, – гадает Мэт. – Какое-нибудь продвинутое судоку.

      По