Меня зовут Сэм. Татьяна Филатова

вампирских деятелей. Пятьсот лет в четырех томах». Как бы это ни звучало, сейчас ты единственное наглядное пособие. О вас пишут разные небылицы. Но ведь все сказки имеют свою подоснову. Так что про выдвигающиеся клыки – это ведь миф?

      – Просто крепкие зубы.

      – Вечная жизнь?

      – Да, в комплекте с внешностью мертвеца.

      – Осиновый кол? – ничуть не смутившись, продолжал он.

      – Если ты собрался меня убить, тебе надо поискать нечто поэффективнее.

      – Серебряные пули? – улыбнулся Денис.

      – Ну, столового серебра я не боюсь. Пули на себе не испытывала.

      – Аллергия на чеснок?

      – Нет. Обостренное обоняние.

      – В зеркале?

      – Отражаюсь.

      – Тело способно залечивать любые раны?

      – Да.

      – Кислород?

      – Не нужен.

      – Можешь карабкаться по отвесной стене?

      Я киваю.

      – По потолку?

      Киваю.

      – Вот это да! – улыбаясь, выдохнул Денис.

      – Я ответила на все твои вопросы?

      Я поймала его взгляд. Странно. На меня никто никогда не смотрел с таким… уважением? Обычно со страхом или интересом, но не с уважением.

      – Ты идеальна! – вынес он свой вердикт. – Всесильна!

      – Я не всесильна! – его любование мной начало меня бесить.

      – Разве нет?

      – Если бы я была всесильна, то давно бы сделала так, чтобы ты говорил в полтора раза меньше!

      Он засмеялся и одобрительно покачал головой.

      Не имея привычки слушать комплименты, даже подобного рода, мне ничего не оставалось, кроме как молча встать и уйти на кухню. Я завела старые часы и смахнула пыль с мебели.

      Вдруг до меня донесся громкий жалобный скрип, это Денис рухнул на мой старый диван. Затем я услышала скрип карандаша по бумаге. Немного постояв на кухне, я решила, что пора бы ему выкладывать свой план по «спасению» меня, но тут прямо на моих глазах, он откупорил мою дверь, крикнул мне: «До скорого» и улизнул.

      Замечательно, и чего мне теперь ждать? Факелов и инквизиции? Я вышла в сад, завернувшись в шаль и кардиган пшеничного цвета не от холода, а чтобы не вызвать удивленных взглядов у соседей, которым и без того, наверное, кажусь странной. Уже не лето, вечерами им бывает холодно. Одна из самых странных ночей, что только случались со мной. Пели сверчки. Я присела на лавочку послушать их и немного отвлечься. Моя соседка через дорогу повесила белоснежные простыни сушиться на веревку: в ночи они светились каким-то млечным светом, и от них веяло свежестью. Я закрыла глаза от удовольствия и принюхалась к доносившимся отовсюду запахам печного дыма, тлеющей листвы, мыла и всего такого заманчивого для меня. Когда никто не видел, я бродила под окнами и иногда позволяла себе заглянуть внутрь. Я не могу войти в дом, в котором живет человек, но даже если бы могла, вряд ли осмелилась. Там все так мило, так тепло, уютно. Я просто не имею права прикасаться к этому.

      Я вернулась в дом. Ночь шла к концу. Закрыла дверь на все засовы и вернулась в комнату. Осенний день убывал, ночь становилась чуть