Жених без лица. Сергей Долженко

такая настойчивость, такое грубое, даже бесцеремонное требование, что будущая невеста несколько опешила.

      – Под утро. Я проснулась от него…

      К часам на стене двое рабочих приставили раздвижную лестницу, третий в новеньком черном комбинезоне наверху. Голоса их разносятся далеко…

      – Странно, стрелки друг о друга зацепились.

      – Может, погнулись?

      – Да кто их под стеклом погнет, дурень?

      Иван Петрович задержал дыхание, тепло и тяжесть исчезли из тела.

      Ползала ослепительно полыхало в весенних солнечных лучах, другая половина в глубокой тени. Трое немолодых мужчин у кассы продажи билетов. Голова одного склоняется к окошечку. Говорит тихо, но каждое слово слышно резко, отчетливо:

      – Мне до Москвы, туда и обратно, пожалуйста…

      – Билеты остались только в один конец.

      На втором этаже за стеклянной перегородкой «Трансбанка» стоит девушка в темном свитере, вроде как пытается разглядеть кого-то. Бабушка обметает веником разноцветные валуны под пальмой, бормочет:

      – Все ушли, все позакрывали, ключ забрали…

      И снова:

      – Все ушли…

      На кончике угрожающе вскинутого хвоста скорпиона дрожит золотая капля яда…

      Иван Петрович выдохнул так резко, что закружилась голова.

      «Ой, как все плохо!»

      – Уходим! – резко бросил Марине, и даже не разобрав, что она ответила, грубо схватил ее за рукав и потащил к выходу.

      – Что ты делаешь! Отпусти! – Вскрикнула она.

      – Бегом отсюда! Времени совсем нет!

      – У тебя?

      – Нет, у тебя!

      Буквально вытолкнул девушку на улицу, выскочил сам.

      Высоко в синеве апрельского неба кружился вертолет. Со второй платформы, лязгнув дверьми, уходила электричка на Дзержинск. Поток машин вдруг сократился, в двенадцать тридцать пять только одна-две торопливо проскочили перекресток… людской прибой обмелел…

      Делая гигантские шаги, Иван Петрович уходил с площади, волоча за собой вяло сопротивляющуюся девушку. Метров через сто они остановились перед гостиницей «Антей».

      – Отстань от меня! – крикнула вне себя Марина. – Что я тебе такого сказала, что ты сорвался с места, как сумасшедший?

      – Свадьба! – отдышавшись, бросил Шмыга, оглядываясь по сторонам.

      – Причем здесь свадьба? Ты что, ревнуешь? – глянула на него с подозрением, открывая сумочку и доставая зеркальце.

      – Боже, какое самомнение! – криво улыбнулся толкователь снов. – Свадьба – к несчастью. Жених – это смерть. И сегодня под утро вы с ним обвенчались!

      – Что? – вытаращила глаза Марина.

      – Давайте, отойдем в сторонку.

      Поднялись на широкие ступени главного входа, встали между колонн спиной к высоким сводчатым окнам.

      – Мне что-то угрожает? – нервно теребила его за рукав Марина. Встревоженное состояние хранителя передалось ей.

      – Сейчас я вас посажу на такси и вы