Жених без лица. Сергей Долженко

позвонит.

      Лаконичный старичок с вахты исчез. Отдежурил. Сидел грузный мужчина в синей рабочей спецовке и читал ту же газету. Даже не взглянув на него, попросил расписаться в разбухшем конторском журнале, и тут же уткнулся в мятые страницы.

      «Интересно, что за прессу вахтеры читают? Наверное, какие-нибудь специальные вахтерские газеты, жутко интересные…»

      Начиная любое мало-мальски стоящее и серьезное дело, рано или поздно Иван Петрович сталкивался с теми, кого не знал ни по имени, ни тем более в лицо. Люди не люди, звери не звери, сущности или некие идеи, абстрактные понятия или предметные обстоятельства… – когда как. Шмыга говорил просто – Они.

      Есть забитая, как старый половик, истина – действие равно противодействию. Равно не равно, а вот всякий раз, хочешь не хочешь, с этим противодействием и сталкиваешься. Более того, нет этого противодействия, Они не проявляют интереса, не видно их и не слышно, значит, не туда идешь, катишь по гладкой отполированной подошвами дороге, на которой все то же, тысячу раз виденное.

      Впрочем, никакого противодействия с Их стороны Шмыга не ожидал, справедливо полагая, что дело завершено: кого надо отправили в могилу, кому положена больничка – в больничку. Гроза разрядилась, и лишь запах озона да вырванные с корнями деревья обозначали то место, где она только что отбушевала. Дело муторное, конечно, требует ходьбы да расспросов, но это только в кино сыщики раскрывают преступления, не выходя из теплого насиженного кабинета. Но самая главная прелесть в том, что в этом деле нет злодеев, караулящих тебя в ночи, нет переживаний за собственную шкуру. Не любил Иван Петрович, когда кто-то или что-то угрожало его здоровью, а тем более жизни. А здесь очень симпатичный расклад – за штуку баксов провести небольшой анализ, очень даже полезный как в плане тактической учебы, так и для собственного обогащения. И если бы этот несчастный Владик Ладыгин вдруг не запропастился, то было бы не дело, а сказка.

      Поэтому он крайне удивился, когда спускаясь по Окскому съезду к РУВД Канавинского района, вдруг наткнулся на вежливого улыбчивого старичка в синем замызганном свитере и дембельском кителе, одолженном, наверное, у внука. Дедок притулился на краю тротуара, разложив на газетках перед собой какие-то значки, медальки. Стоящий скромно и тихо, он вдруг резво подскочил и вцепился в рукав Шмыгиного плаща.

      – Вам, молодой человек, дешево отдам редкую вещицу. Исключительно для вас.

      Не дожидаясь ответа, или даже согласного кивка, сунул значок в виде сине-эмалевого щитка, на котором скрещенные застыли два тонких меча. По обводу надпись мелкими буковками «5 лет Нижневолжскому ОкрЧК».

      Шмыга так и замер.

      – Ценная вещь. Сколько годков хранил! Сегодня мой день рождения, думаю, дай-ка я кого-нибудь порадую. Не только себе праздничка хочется, но и добрым людям. Сто рублей прошу. В «Антикваре» с руками, с ногами за двести оторвут…

      В глазах его появилось этакое услужливо-собачье выражение, особенно когда он мимоходом бросил цифру – двести рублей. Ясно дело, что в «Антикваре» за такую