Ярость самурая. Том 2. Антон Кун

как будто их урок окончен, и они получили, что хотели.

      – И что это было? – спросил Такео.

      Я не знал, что ответить ему.

      Глава 2

      – Разведка боем, вот что это было, – хмуро ответила Хотару. – А вы самовлюблённые идиоты! И чего было сразу не сказать нам, что к чему? Дурами нас считаете? Ненавижу таких, как вы. И мне придётся с таким… – Хотару замолчала.

      – Что тебе придётся? – уточнил Акиро.

      – Не твоё дело, болван! – огрызнулась Хотару и пошла к дубу.

      Мы тоже поспешили вслед за ней, потому что Цубаса-сенсей уже начал урок.

      Я шёл слегка прифигевший и от наезда Хотару и от непонятной ситуации с лысым представителем клана Абэ и его цветными подругами. Тут всё нужно было как следует обдумать. Расспросить бы кого-нибудь, но кого? Мои друзья ничего не знают, иначе уже сказали бы. У отца спрашивать не хотелось, вдруг задам вопрос, ответ на который настоящий Кеншин должен знать? Вот то-то и оно! И самурай всё ещё не вернулся. Появился на несколько минут, чтобы помочь нам выбраться из гадюшника и снова молча исчез.

      Кстати о гадюшнике. Надо в конце концов выяснить, что это за инквизиция тут такая?

      В моём мире слово «инквизиция» употреблялось в обязательном порядке с прилагательным «святая». Святая инквизиция использовалась Католической церковью для борьбы с еретиками и ассоциировалась с допросами, пытками, сожжением на кострах.

      А тут? Вроде из той информации, что я получил, о кострах речи не шло. Что касается допросов и пыток, про это не знаю.

      Собственно, единственное, что я знаю, это то, что инквизиция следит за равновесием сил и исполнением испытаний одарённых. Во всяком случае должна. Но на деле всё выходит совсем не так, как прописано в правилах. Либо я не знаю всех правил. А их нужно знать! Иначе можно вляпаться в дерьмо по самые уши.

      Акиро, Оки и Сауюри были одарёнными. Но их испытания прошли в глубоком детстве, так что они помочь мне ничем не могли. Да и дар у всех троих был слабенький, можно сказать, почти никакого не было.

      Кстати, а развить его можно?

      В общем, друзья мне помочь не могли. И тут меня осенило: Цубаса-сенсей! Уж кому задавать вопросы, так это ему. Особенно, если дело касается истории Японии. А инквизиция, как мне кажется, имеет к истории вот этой альтернативной Японии самое прямое отношение. В моей родной – нет, а тут точно должна иметь. Надо бы выяснить.

      Я не стал откладывать дело в долгий ящик и тут же поднял руку. И не важно, что шла геометрия.

      – Цубаса-сенсей, – спросил я, как только учитель разрешил задать вопрос. – Расскажите об истории инквизиции… – Чуть было не сказал святой.

      Все мои одноклассники удивлённо уставились на меня.

      – Что? – рявкнул я на самых беспардонных. – Спросить нельзя что ли? Мне интересно.

      – Кеншин, ты уверен, что хочешь поговорить об этом на геометрии? – спросил учитель.

      Несмотря на его вопрос, в голосе прозвучала озабоченность, а не издёвка.

      – Уверен, – ответил я.

      Конечно, я был уверен! Я не знал, что случится