Меченая огнем. Марика Полански

чьё лицо было не разглядеть под капюшоном.

      Первым подал голос угрюмый бородач в затёртой рубахе, похожий на скупщика краденого.

      – Незавидная участь. До конца дней малахольным по улицам бегать. Эх, Младек…

      – Да будет тебе! – отозвался один из стражей. – Али не ведал, с кем тягаться вознамерился? Поди, права ведьма. Брага последний разум отняла.

      – Так ему и надо, – равнодушно махнул рукой кто-то из вольных наёмников. – Собаке собачья судьба. Да и Черног с ним!..

      – Чёртова баба! Что пил, всё зря! Брюхоскуп! Брюхоску-у-уп! Неси браги!

      – Да побольше, побольше!

      Дальнейшая судьба несчастного забулдыги не слишком заботила посетителей. А после нескольких кружек медовухи, все и вовсе забыли о нём, предпочитая обсуждать более насущные дела. Постепенно веселье вернулось в привычное русло.

      Один только Брюхоскуп никак не мог прийти в себя. Исподнее неприятно прилипало к ногам, но он не замечал. В голове у него по-прежнему звучал вкрадчивый голосок, не обещающий ничего хорошего. Отмахнувшись от радомиркиных расспросов, скрылся у себя. Ему чудилось, что Лесная Хозяйка наблюдает за ним. И виделась она ему в каждом тёмном углу. Так его до утра больше никто и не видел. Его жена и Радомирка сами управлялись с делами.

      – Вот тебе и Мара-оборотница, – облегчённо выдохнул Гура. Он вытер губы и принялся терзать запечённое мясо. – Пронесло! А могло быть и хуже… Поговаривают, будто недавно в соседнем селенье с ней не по-хорошему поступили. Вылечила жену старшака, а он возьми да и заерепенься. Дескать, не пристало ему, главе селенья, платить черноговой бабе. Приказал выгнать её. Мара ничего не сказала. Лишь ухмыльнулась да исчезла. А ночью бабы вой подняли – мужиков-то буйная сразила. Всей деревней ловили, не ведали, как от напасти избавиться. Пришлось старшаку унять гордыню да в наши леса тащиться, у ведьмы прощения испрашивать.

      – А что? Много берёт за свою помощь? – Странник задумчиво провел пальцем по краю кубка, наблюдая, как товарищ поглощает запеченное мясо.

      – Кто? Мара-то? – удивился Гура и тряхнул косматой головой. – Корзина с едой да иногда одёжу. Вот и вся плата.

      – А расскажи-ка о ней побольше.

      Наёмник вытер рот ладонью, скривился, вытаскивая языком застрявший кусочек мяса между зубов, и цокнул.

      – О-о-о, брат! Это самая зловредная баба из всех, которые только встречаются.

      – Я заметил. Не повезло тому бедолаге!

      – Младеку? Сам виноват. Постоянные пьянки да кутежи. Девица у него была. Поди, любила крепко. А этот скот, заделав ребёнка, исчез. Али от слухов, что не давали девице спокойно жить, али ещё чего, да токмо сгорела она в лихорадке. И месяца не прошло. Ребёнка её брат с женой приютили. Да не дожил он до пяти лет – свалился в колодец. Спасти не успели – захлебнулся малец. А Младеку хоть бы хны. Скот ещё тот. Не жалко его. Совсем не жалко…

      – Гура…

      – Что?

      – Ты мне про Мару расскажи.

      Вытерев руки о скатерть, наемник облокотился на стол и подался