Запретная любовь некроманта. Марика Полански

сразу же уничтожить самым изуверским способом. А ещё обязательно пьют по утрам кровь младенцев для поддержания сил и убивают девственниц, а после всесторонне надругиваются над трупами. То, что призраки приходят, как праздные соседи, и сразу выкладывают имена убийц, было не более, чем очередной миф.

      У мира мёртвых свои законы. Отделённые гранью, они не вмешиваются в дела живых, не способны ни отомстить, ни рассказать, кто их убийца. Всё, что они могут, – это давать намёки или показать последние мгновения своей жизни. Но так тоже далеко не всегда бывает. Некоторые не хотят показывать. Для неупокоенной души это всё равно, что ещё раз пройти через агонию. Ведь прах должен возвращаться к праху.

      ***

      Горячий воздух пропитался травами и удушливой гарью. Он дрожал, врываясь в лёгкие болезненными толчками, и каждый вздох грозился стать последним.

      Рана в плече была пустячная. Однако туземцы Яманских островов мазали наконечники своих стрел смолой чёрного анчара, – яда, от которого не было спасения. Его, как и пятерых других матросов, подстрелили, когда они направились источнику, чтобы пополнить запасы пресной воды. Двое погибли сразу. Трое других скончались от полученных ран чуть позже на корабле. Он остался один.

      Сквозь багровый туман в сознание пробивались мерные удары бубна и заунывное камлание шаманки, призывающей духов. Он ждал, что Смерть придёт за ним. Ждал, когда холодное дыхание коснётся лица, и он наконец-то освободится и от мучительной боли, разъедающей внутренности, и от оков собственного тела.

      Внезапно всё исчезло. Стихло пение, испарился удушливый травянистый запах. Он с трудом приоткрыл глаза и увидел Тьму, вглядывающуюся в его лицо. Она висела над ним так близко, что он кожей чувствовал обжигающий холод. Стало так страшно, что захотелось кричать от дикого необъяснимого ужаса, но он не смог издать ни звука. А потом вдруг стало всё равно. В конце концов, разве не этого он ждал, находясь в ядовитом бреду?

      Тьма зловеще усмехнулась. Это казалось неправдоподобным, но он был готов поклясться, что почувствовал, как бесконечная чернота осклабилась. И в ту же секунду что-то ударило в грудь. Тьма забиралась под кожу, разливаясь по сосудам и смешиваясь с отравленной кровью.

      Левая рука занемела, а затем ладонь пронзила жгучая боль. Стало настолько невыносимо, что он заорал, захлёбываясь собственным криком, и… пришёл в себя.

      Шаманка склонилась над ним. Так низко, что жемчужные нити её маски почти касались его лица.

      – Твой отец забирал жизни невинных, чтобы Смерть служила ему, – прохрипела она. – Пришло время отдавать долги. Теперь ты, Дамьен Дюпре, будешь служить Смерти, чтобы вернуть покой тем, чью жизнь отобрали. Ибо всё должно быть в равновесии, и прах возвращается к праху.

      Дамьен проснулся резко, как от толчка, и несколько долгих секунд бессмысленно смотрел в пустоту перед собой.

      В кабинете стояла непривычная тишина. Тяжёлые напольные часы показывали начало третьего.