Стихофразы. Анна Попова

Читать онлайн.
Название Стихофразы
Автор произведения Анна Попова
Жанр
Серия
Издательство
Год выпуска 0
isbn



Скачать книгу

ишла неожиданно, опытным – и лингвистическим, и творческим – путём.

      Итак, фразеологическая единица (так же, как и стихотворение)…

      Многомерна. И самой своей природой, своею сложностью – отголосками, отблесками видоизменённых значений компонентов (уже не слов!) – как и заданная тема стиха, ждёт своего раскрытия.

      Символична. То, что фразеологизмы – часть национальной культуры, особые символы, – учёными и показано, и доказано стократно. Но ведь и многие стихи – символы тоже!.. И целое направление в литературе (и не только) существует – символизм…

      Образна. Что, к слову, известно нам ещё со школьных лет. А какое стихотворение – без образов?

      Действенна, даже – воздейственна. Своим значением фразеологизм обращается к разуму, образом же, картинкой, «внутренней формой» – к чувствам и эмоциям. Да, так же, как и стихотворение.

      Точна. А не будь она точной, зачем бы мы плодили дополнительный пласт номинаций? – обошлись бы лексемами! Парадокс, но вспоминается ещё одно литературное течение, кстати, противостоящее символизму. Акмеизм… точность, чёткость, предметность… «на острие».

      Ёмка, лаконична. Фразеологизмы, как и стихотворения, – это кратко преподнесённые нам типажи или типические ситуации. Нет сомнений в том, что заглавие хорошего стихотворения в конденсированной форме отображает его содержание. А разве не так же – с фразеологией? Вот только за заглавием стихотворения идёт текст.

      А за фразеологизмом?.. А почему бы и нет?.. Вполне возможно… что автор и берётся показать.

      Нить жизни[1]

      Ничто не уходит, нечего хоронить!

      И я понимаю, отчаянно повзрослев:

      от тех, кто ушёл, – до нас протянулась нить.

      Шершавая нить, кручёная, чёткий след.

      Никто не покинул: по-прежнему здесь и свой.

      Не бросил кутёнком в отныне пустом мирке.

      …Та нить обмотала запястье. И мне, живой,

      тепло оттого, что кончик её – в руке.

      Ожившая вереница, строка, глава.

      Размашистый почерк – неровный, узорный шов.

      …А там, далеко-далеко, шелестит листва.

      И маленькой мне удивительно хорошо:

      мы за руку, вместе обходим заросший двор,

      тропа широка, а трава по краям чудна,

      и нитка луча из-за тополя чуть видна…

      И взрослая я – до ужаса, до сих пор

      запястьем и сердцем чувствую – вот она…

      Невидимой нитью сшиты страницы книг,

      подшивки газет, картины и корабли,

      дымок сигареты, низенький дом, цветник…

      И строем, по ниточке – тянутся журавли…

      Нанизаны, скручены бусины-узелки.

      Они не рассыпались, горстью во тьму стучась.

      Читатели. И друзья. И ученики.

      И все, кто тогда. И все, кто потом, сейчас.

      Что было с тобой и дорого – всё на ней:

      кто рядом прошёл, и кто был навечно люб.

      Как пёстрая галька волшебно цвела на дне.

      И нити-лучи над морем стекали вглубь.

      И сладкие дыни в янтарном густом меду.

      И жёлтые письма – отныне их сон глубок.

      …Теперь я, как та Ариадна, иду-бреду.

      И катится предо мной, и бежит клубок.

      И тянется нить на тысячи горьких дён.

      И шелест её, и свет меня обволок.

      Я верю, что мы идём… всё равно идём.

      Пока на запястье теплится узелок.

      Быть на высоте[2]

      … и каждый день идёт за сотню, и крылья мчат, и кони ржут, и начинаются высоты, где находиться – честь и жуть.

      Отсюда, говорят, виднее – но много лет (и бед!) спустя. Здесь ни хвала, ни преклоненье не удивляют и не льстят.

      Здесь возле сердца где-то гложет: соратники, друзья, сыны – быстрей, наивней и… моложе, хотя уж сами не юны. Они твои – до капли крови, ты ощущаешь их родство, ты крепко веришь им.

      Но вровень –

      с тобою рядом –

      никого.

      Ты разделяешь их метанья, ты проницаешь в тайники – но страшно многим, ибо тайны болезненны и глубоки…

      Отсюда видишь наносное, печально входишь в роль судьи, недооцениваешь снова детей и детища свои. Отсюда клевета и зависть колеблют разве что слегка… Отсюда юность оказалась непоправимо далека. Отсюда ноша в крепкой длани уж очень стала тяжела.

      Твой путь – предмет чужих желаний. Но ты не этого желал…

      Отсюда ближе тот рубежик, где комом в горле стал скулёж, когда потери неизбежны,



<p>1</p>

Нить жизни. Жизненный путь, судьба человека.

<p>2</p>

Быть на высоте. Быть в состоянии удовлетворять самым строгим требованиям, быть одним из лучших.