Избранные комментарии к русским переводам «Одиссеи» Гомера. Александр Аркадьевич Сальников

Леду славной, чтобы уместиться в размер гекзаметра, хотя в оригинале этого слова нет. Вслед за Жуковским так поступил и я. Вересаев и Щуйский добавляют слова: «после того». А вот как выглядит стих в оригинале:

      (Одиссея, 11: 298)

      καὶ Λήδην εἰ̃δον, τὴν Τυνδαρέου παράκοιτιν,

      Если перевести дословно, то будет примерно следующее:

      «И Леду видел, которая Тиндарею супруга»

      Для русского гекзаметра тут не хватает слога. Но интересно тут уточнение «которая», или «та, что». Это говорит нам о том, что имя Леда в те времена встречалось не редко. Поэтому Одиссею пришлось уточнить, какую именно Леду он видел у Аида.

      Что же касается стиха 300 в той же 11 песне, то это одна из нечастых древнегреческих строк, которая не вмещается в русский гекзаметр, так как в переводе имеет больше слогов.

      (Одиссея, 11:300)

      Κάστορά θ' ἱππόδαμον καὶ πὺξ ἀγαθὸν Πολυδεύκεα,

      Кастор, укрощающий коней (конеборный), и хороший кулачный боец Полидевк…

      Поэтому приходится жертвовать каким-либо словом. Например, Жуковский не уточняет, что Полидевк не просто боец, а именно кулачный боец.

      Жуковский:

      [300] Коней смиритель Кастор и боец Полидевк многосильный.

      Вересаев жертвует переводом слова «ἀγαθὸν» (хороший, славный), но уточняет, что Полидевк именно кулачный боец.

      Вересаев:

      300      Кастор, коней укротитель, с кулачным бойцом Полидевком.

      Щуйский же неточно переводит слово «ἱππόδαμον» (укрощающий коней, конеборный), так как «ἱππότης» – конник, тот, кто владеет конём, ездит на нём, сражается на коне, а «ἱπποδάμος» – укрощающий коней. Эти понятия хотя и несколько сходны, но не совсем то же самое.

      Шуйский:

      300.   Кастора-конника и Полидевка, бойца на кулачки;

      Боец на кулачки – это что-то народно-деревенское. Кроме того, строка искажает ритм гекзаметра, если читать её правильно, то есть слово «кулачки» произносить с правильным ударением на последнем слоге, то не только гекзаметра, но и стиха вовсе не получится, выходит просто прозаическая строка. Если же слово «кулачки» произносить с неправильным ударением на втором слоге, то само слово искажается, становится не русским.

      Услышать или насладиться общением?

      Я уже неоднократно говорил о том, что об уровне художественного перевода нужно судить не по словестно дословной точности, что присуще более техническим переводам (переводам технических текстов), а по адекватности перевода к родному языку самого переводчика, по понятности перевода теми читателями, ради которых, собственно, перевод и был выполняется.

      561-й стих 11-й песни «Одиссеи» Вересаев и Шуйский переводят более дословно и почти одинакого, но и менее понятно, а вместе с этим и менее художественно.

      (Одиссея. 11:561-562)

      «ἀλλ' ἄγε δευ̃ρο, ἄναξ, ἵν' ἔπος καὶ μυ̃θον ἀκούση̨ς

      ἡμέτερον: δάμασον δὲ μένος καὶ ἀγήνορα θυμόν».

      В этом ситхе говорится о том, что