Непослушное дитя биосферы. Беседы о поведении человека в компании птиц, зверей и детей. Виктор Дольник

особенно человекообразных обезьян. Путь этот – одно из крупнейших открытий нашего века.

      Примерно так, по самому осторожному мнению ученых, изменялась в процессе эволюции голова у предков современного чело века. Объем головы увеличивался, но ее лицевая часть становилась легче и миниатюрнее. Это свидетельствует о том, что пища становилась менее грубой. Что они ели?

      От вороны до коллекционера

      Я живу на безлюдном берегу моря. Когда устанешь, нет лучшего отдыха, чем бродить с собакой вдоль песчаного берега. Собака то отстает, что-то обнюхивая, то забегает далеко вперед, вспугивая расхаживающих по берегу чаек и ворон. Они ходят не без дела – они собирают. Для эколога это слово – научный термин. Собирательство – это экологическая ниша, профессия животного, его способ добывать себе пропитание. Нелегкая профессия. Другие умеют нырять за рыбой, или бить птиц на лету, или нападать из засады, или долбить деревья в поисках насекомых, или безошибочно вынимать длинным клювом червей из-под земли, а собиратель ничего этого не может. Он бродит, подбирая все, что не убежит, что удается найти, переворачивая коряги и камни, роясь в выбросах водорослей. Они умны, эти собиратели. Природа не снабдила их специализированными органами орудиями, они все время сталкиваются с нестандартными ситуациями: каждый раз приходится решать, как вынуть насекомое, спрятавшееся под этот камень, как перевернуть именно эту корягу, как извлечь объедки из брошенных человеком предметов. Они учатся всю жизнь.

      Предки человека делали каменные орудия в течение 2,4 млн лет. Обязательно ли каменные орудия свидетельствуют о разумности тех, кто их изготовил?

      Моя собака очень довольна: она знает, что ей делать на берегу, – ведь она тоже отчасти собиратель. Вернее, собирателями были ее предки, а она – породистая собака, она сама не должна искать пропитание, более того, ей запрещено подбирать всякую дрянь. Но нет-нет да и схватит украдкой тухлую рыбешку и жадно сожрет ее. А дома такая чистюля и привереда в еде! Сколько ни перевоспитывай, а инстинкт сильнее. Инстинкт собирателя.

      Да, здесь, на этом пустынном берегу, у всех есть дело, все знают, зачем они здесь. Только я отдыхаю. И какой это отдых! Бреду неторопливо, то приближаясь к воде, то отдаляясь, привлеченный какими-то валяющимися предметами. Иногда это диковинные бутылки дальних стран, порой – ящики странной формы, необычного материала, с надписями на неведомых языках, или разно цветные поплавки. Машинально подбираю их, несу с собой – жалко расставаться, а когда накопится много – прячу в какой-нибудь ящик и боюсь, как бы кто-нибудь не унес его, хотя знаю, что никогда не вернусь за этим хламом. А какие занимательные деревянные скульптурки выточили песок и ветер! Вот блеснул под кучей водорослей кусочек янтаря, и я собираю в ладонь мелкие крупинки медового цвета, но потом переключаюсь на разноцветные гальки, а с них – на раковины. В одной кто-то спрятался, и я долго выуживаю его на свет