Королевство Краеугольного Камня. Книга 4. Отвага. Паскаль Кивижер

и предсказывало будущее. Эма вновь возвращалась к одиночеству, от которого на время избавил ее Тибо.

      Мушкетер с лицом цвета свеклы постучался в дверь.

      – Я должен сопроводить вас в Траурный покой, – объявил он.

      Непонятно: конвой – это почет или унижение?

      Сердце Эмы оборвалось. Если открыт Траурный покой, значит, там лежит покойник. Пустынными коридорами она следовала за мушкетером. Она поверит в смерть Тибо, только если сама к нему прикоснется… Ноги отказывались идти. Свекольник вошел вместе с ней в полутемную комнату и снял шляпу. Кто-то лежал на кровати в окружении свечей… Неужели Тибо? Эма подошла и ничего не почувствовала. Не похож. На глазах монеты, волосы напомажены, камзол застегнут на все пуговицы, на шее галстук-лавальер, на ногах узкие туфли, которые он ненавидел.

      – Выйди! – велела она стражнику.

      – У меня приказ оставаться здесь неотлучно.

      – Выйди, я сказала.

      – У меня приказ оставаться здесь.

      – А свои слова у тебя есть? Можешь сам о чем-нибудь подумать?

      Она подтолкнула парня к двери.

      – Оставь меня одну, слышишь?

      – У меня приказ…

      – Кто теперь отдает приказы? Кто тебе приказал остаться?!

      Эма указала на Тибо, который, как ни странно, продолжал спокойно лежать, несмотря на громкий спор.

      – Вот твой король! Он еще не успел остыть, а ты уже слушаешься чужих приказов! Вон отсюда! Я говорю: вон! Сейчас же! Немедленно!

      Эма орала во весь голос. Перепуганный мушкетер не знал, что делать. Вообще-то она права. Как можно ей не повиноваться? До вчерашнего дня ее называли «ваше величество», кланялись ей. Смолкали, когда она проходила мимо. Почему он должен слушаться кого-то другого? Да потому, что боялся точно так же, как все вокруг.

      – Убирайся – или я разобью окно, дверь, позову на помощь!

      Стражник теребил шляпу с перьями. Эма схватила подсвечник с погребальной свечой, замахнулась, чтобы швырнуть ему в лицо, но тут вошел Жакар со своим псом.

      – Мои соболезнования, – произнес он глухим низким голосом так бесстрастно, что это походило на искренность.

      Подсвечник полетел в него. Он ловко поймал его на лету рукой в перчатке и, указав подбородком на покойного, спросил:

      – Хочешь остаться с ним наедине?

      Эма не ответила. Враг номер один прогуливался по дворцу как ни в чем не бывало! Куда все подевались? Все остальные люди? Что стряслось с охраной? Она казалась такой надежной! Неужели за несколько часов все перевернулось с ног на голову?

      – Хочешь остаться с ним наедине?

      Эма молча взглянула на Жакара. Смертельная усталость написана на его красивом лице. От него веяло силой и несгибаемой волей, такой естественной, как гроза в августе или метель в декабре.

      – Даю тебе две минуты. Потом придут прощаться другие, – сказал Жакар, вернув Эме подсвечник. – Всего несколько избранных. Зрелище грустное. Не собираюсь продлевать мучение.

      А