Враг с планеты Земля. Владимир Тимофеев

а затем, не дожидаясь моего разрешения, отворили.

      В реакторную с подносом в руках вошла баронесса.

      – Ты сегодня не ужинал, – проговорила она с укоризной. – И спать ещё не ложился. Это неправильно, так нельзя, так можно совсем уработаться…

      Я слушал её, смотрел, как она ставит поднос на стол, расставляет тарелки, склоняется с кувшином над кружкой, смахивает со столешницы невидимые пылинки, а внутри у меня словно бы что-то переворачивалось.

      Сегодня Паорэ была одета практически так же как в тот самый день, когда её привели ко мне в качестве главной награды за первый выигранный бой на аренах Ландвилия.

      Босые ноги, открытые плечи, простое чуть тесноватое платье, будто специально подчёркивающее и без того шикарные формы его обладательницы.

      – Есть будешь? – спросила она, оторвавшись от сервировки.

      Спросила и аккуратно присела на краешек стула, изящно изогнув спину.

      Даже не знаю, чего мне сейчас больше хотелось: есть или чего-то другого, «нематериального».

      Тем не менее, за стол я всё-таки сел. И даже чего-то схрумкал. И выпил. То ли перебродившего сока, то ли недобродившего вина, но вкус у напитка был однозначно приятный.

      Миледи тоже пригубила из своей кружки, а затем начала что-то рассказывать. Я слушал, кивал, но с каждой секундой всё меньше и меньше понимал, что она говорит. Все силы уходили на то, чтобы не наброситься на неё прямо сейчас, за столом.

      Что на меня такое нашло? Почему это невозможно терпеть?

      Последнюю попытку удержать себя в рамках я сделал, когда еда в тарелках закончилась, а кувшин опустел. Поднявшись со стула, я чуть ли не в раскорячку добрёл до реактора и ухватился руками за края рабочей поверхности.

      – Может, тебе помочь?

      От этого обволакивающего голоса легко можно было сойти с ума.

      – Вот эти штуковины лучше подвинуть сюда…

      Пао протянула к репликатору руку и будто случайно коснулась моего плеча своей грудью.

      То, что Паорэ тоже, как я, дрожала от возбуждения, не заметил бы только полный чурбан.

      Крепиться и дальше стало просто бессмысленно.

      Единственное, от чего я сумел удержаться – это что не попытался сходу сорвать с неё платье, а прежде чем это сделать, подхватил её на руки и донёс до дивана…

      То, что с нами происходило, казалось каким-то безумством. Один в один как в тот день, когда мы вскрывали защитную дымку над Флорой на алтаре лесного святилища. Я целовал её шею, лицо, грудь, плечи, пытался объять собой каждую туну, каждую клеточку её роскошного тела. А она отдавалась мне с такой страстью, как будто бы точно знала, что это в последний раз и больше мы уже никогда не увидимся.

      Забыв обо всём, мы жили только друг другом, любили друг друга, мучили, наслаждались. Только сейчас до меня, наконец, дошло, что другой такой женщины у меня нет, не было и не будет. Что даже Анцилла не может сравниться с этой суккубой, настоящей богиней плотской любви, ради которой хоть