Спасти Рюрика. Владимир Положенцев

с живыми, себе подобными людьми, а не с ботами. Если здесь мы с вами встретились, вероятнее всего, и в других играх мы тоже были рядом.

      В зале было ужасно душно. Молодой человек промокнул лоб носовым платком. По залу распространился запах дорогого парфюма и камфары. Поднял глаза к потолку, некоторое время думал, говорить ли дальше. Все же решился:

      – Вчера мне приснился сон: начало ноября 1920 года, погрузка отступающей Белой армии на корабли в порту Севастополя. Уже слышна канонада большевистских орудий, но люди соблюдают спокойствие и без паники поднимаются по трапам. На рейде крейсер «Генерал Корнилов», на нем офицеры штаба барона Врангеля с биноклями… И, мне кажется, многих из вас я там видел. Нет, лица иные, но что-то мне говорит, что среди толпы были именно вы.

      «В смирительную рубашку! Немедленно вызывайте карету скорой помощи!»

      Это, конечно, подал голос Закамский.

      Молодой человек сошел с трибуны и, прохаживаясь между рядами, заговорил тихо, словно беседовал сам с собой. Но все его слышали, потому что в небольшом помещении бывшей ткацкой фабрики сделалось тихо, как в цветочном магазине.

      С неподдельным любопытством следил за каждым его шагом и чиновник из Роскосмоса. В его глазах блестели одновременно и усмешка и доверие.

      А Гринвич заговорил о головном мозге. О том, что гиппокамп является частью лимбической системы, отвечающей за эмоции и формирование долговременной памяти. На нашем жестком диске записано все: каждая мысль, каждый шаг и поступок, каждая секунда, проведенная в этом мире. Но оперативной памяти нет необходимости задействовать долговременный архив, поэтому мы ничего и не помним. И только ночью, готовя план действий назавтра и анализируя возможные угрозы, наш мозг иногда обращается к банку глубокой памяти.

      – Эти записи вечны. Их невозможно стереть, так как они хранятся не только в генах, но и в барионах наших атомов. Понятно к чему я клоню?

      Руку поднял Нестор Самуилович. Он явно изображал простака, своего парня. Но был далеко не прост, это ясно видел Гринвич.

      – Если отключить гиппокамп, мы станем естественными, такими, какими были до внедрения в нас виобров. Правильно я вас понял?

      – Господин, Щёткин, – издал стон Закамский. – Ну, от вас-то я никак не ожидал. Как можно вступать в антинаучные дискуссии с сумасшедшим? По нему психиатрическая лечебница имени Ганнушкина плачет.

      – Существование НЛО тоже пока не доказано, – коротко ответил на это чиновник, не отрывая взгляда от Гринвича.

      – Совершенно верно, – подошел Александр к представителю космического агентства. – Но стать самим собой мало. Задача – найти частицы виобра в гиппокампе и подключиться к ним. Сложность в том, что с одной стороны нужно нейтрализовать гиппокамп, с другой – его активировать. И как быть? Ввести мозг во временную кому. Поставить на грань жизни и смерти. Наркотики, алкоголь или анестезия для этого не подходят. Нужно сильнейшее и в тоже время, относительно безопасное