Хромосома Христа, или Эликсир Бессмертия. Владимир Колотенко

не только прозрел, но и принял мою пирамиду. Как неизбежность. Как приговор палача. Как крест! Мы легко водрузили ее на свои плечи и готовы были нести в мир людей.

      – Знаешь, я понял теперь, чего мне так не хватало – воздуха!..

      Я смотрел на него в ожидании пояснений. Он даже стукнул себя кулаком по лбу с досады, что не ему пришла в голову мысль о Пирамиде.

      – Воздуха, – повторил он, – объема, пространства… Определенно!

      Воздушная, пространственная модель жизни – это была моя придумка! Я сиял! Как здорово! Просто прекрасно!

      – Идея твоя, на мой взгляд, потрясающа, – сказал Жора, – мы должны ее хорошенько поэксплуатировать. Вытащить из нее все жилы…

      – Да, – сказал я, – выпить все соки…

      Жорина похвала, одобрение и его признание возбуждали и оживляли меня: я горячился, острил, невпопад хохотал… Да-да, это была истерика открывателя. Не каждому удавалось снискать Жорино восхищение. Впору было бы выкрикнуть свое «Эврика!», но я удержался.

      – Все имеет свою цену, но самые большие деньги умные люди выкладывают за идею, реализация которой вскоре с лихвой окупается и приносит баснословную прибыль, просто бешеные деньги. Вот только как прилепить сюда наши клеточки? – задумчиво произнес Жора. – Над этим мы должны еще потрудиться…

      Это был самый главный вопрос: как? А ведь тогда мы уже знали, как на него ответить. Но не сказали об этом друг другу. Мы еще опасались неверных формулировок, неточностей в подборе слов, мы знали, как это важно – дождаться словам своего часа. И мы верили своей интуиции: наши клеточки тут были как раз очень кстати. Оставался открытым вопрос финансирования.

      – И знаешь, – добавил он, – меня просто убивает такое неслыханное равнодушие к совершенству…

      Я это уже не раз слышал от него. Я знал: даже самая никчемная глупость его раздражала.

      – А что, – неожиданно спросил он, – ты нашел свою Ти?

      Я сделал вид, что не понимал о ком речь.

      – Тину, ну… ту что…

      Он кашлянул, как бы набирая голос, затем:

      «… пока дележ и кутерьма: кому – сума, кому тюрьма

      И от ухмылок сводит лица,

      Давай с тобой поговорим, пока стоит Ершалаим

      И целы храмы и столицы…».

      Я только дивился Жоре: когда он успевал выучить Тинины стихи. И где он их взял? Интернет его никогда не привлекал – пауки в паутине…

      – Не-а, – сказал я, – где б я ее искал? И как ты себе это представляешь? Да и зачем?

      Я делал вид, что Тина никогда меня не интересовала. Стишки у нее, конечно, так себе, но чтобы разыскивать ее… Зачем? Так, завираясь на каждом шагу о придуманных мною ее достоинствах, я пытался спрятать ее от Жоры. Только много лет спустя я понял, как жалки были мои уловки. Тина ведь не та, кого можно спрятать во внутренний карман или усадить в бочку, как Диогена. Прозрение пришло годы спустя.

      – Врешь, – сказал Жора, – небось держишь ее взаперти в какой-нибудь башенке из слоновой кости, таскаешь ей завтраки и обеды, делишь с ней