Декабрь-91 год. Моя позиция. Михаил Горбачев

сотрудничества и взаимодействия, которая позволит всем нам совместно – а иначе не получится – пройти труднейшую и очень опасную полосу своей общей истории.

      Государственный совет в своем обращении к парламентам выразил пожелание, чтобы Договор был подготовлен к подписанию в этом году. Полномочные делегации Верховных Советов смогут окончательно учесть замечания на последнем этапе работы над Договором, с тем чтобы наконец с подписанием этого документа страна облегченно вздохнула, обрела очень важную точку опоры и надежду на совместное движение вперед».

      Однако обсуждение проекта Союзного договора в парламентах было сорвано в атмосфере прямо-таки панических настроений, насаждавшихся – в том числе прессой – после украинского референдума. И конечно, в результате деструктивных действий руководителей некоторых республик.

      После референдума на Украине, несмотря на знаменитое заявление Б.Н. Ельцина в Ново-Огареве: «Союзу быть!», российское руководство вернулось к своей прежней концепции, ссылаясь на то, что Россия никогда не соглашалась на Союз без Украины. Но это – отговорка.

      О своем разговоре с Ельциным до его отъезда в Минск я подробно рассказал большой группе журналистов 12 декабря. С моей стороны Президенту России приводились старые и новые аргументы в пользу Союза. Как я убедился, Ельцин не склонен был обсуждать вопрос по существу, да ему, собственно, нечего было сказать. И потому твердил, задавая мне один и тот же вопрос: а вот Украина – вы гарантируете, что она будет в этом Договоре? Да, нажимал я на Ельцина, Украину можно вовлечь в договорный процесс, и главное тут в том, чтобы Российская Федерация первой обсудила и подписала Договор. И тогда Украина будет искать свое место. Никуда она не денется, если восемь республик подпишут.

      Когда же я узнал, что в Минск поехали Бурбулис и Шахрай, мне все стало ясно. Бурбулис в свое время написал записку, она «гуляла» по столам у многих, хотя и под грифом «строго конфиденциально». В чем смысл этой записки? В том, мол, что Россия потеряла уже половину из того, что она выиграла после августовского путча, хитрый Горбачев плетет сети, реанимирует старый центр, и его будут поддерживать республики. Все это невыгодно России, и это надо остановить, прервать. План Явлинского – это, мол, сильный центр и т. п. Российский план состоит в другом: независимые республики и государства и некое образование для «бракоразводных» процессов. Не для того, чтобы сотрудничать, а для того, чтобы независимость превратилась в отделение. Словом, тайное становилось явным – достигнутые договоренности просто отбрасывались.

      Российское руководство тяготил какой бы то ни было центр. Оно действовало по принципу: сейчас или никогда. Вот где корни того, что произошло в Минске, в Беловежской Пуще. И это самая крупная ошибка президента Ельцина.

Тревожные дни…

      Первые дни декабря были наполнены тревогой. Не только журналисты, но и зарубежные государственные, общественные деятели искали контактов со мной. Они хотели знать, что происходит, и какая судьба ждет те грандиозные