Признание. Антология

я срываюсь. По чуткому усу

      Молотком мне водитель колотит за это.

      И опять я бегу по знакомому курсу —

      Только рыжие брызги да высверки света.

      Вы, столпившись, ругаете старый троллейбус.

      Опоздал. Виноват. Но обидно до боли:

      Не ругайтесь: я вечно привязан к троллеям,

      А ведь каждому хочется чуточку воли!

      Вы ведь тоже зачем-то дерётесь и пьёте

      И гуляете по снегу

      лунному, тихому…

      Мне бы парус!..

      Но этого вы не поймёте.

      Ваша станция. Не мешайте входу и выходу.

1960-е

      Юность

      А листья сыпались.

      Им мало было, нежным,

      Осеннего неяркого тепла.

      Платок малиновый,

      Стянув узлом небрежным,

      Подросток-девочка

      по просеке ушла.

      Заря забилась, алым зверем прянув,

      Зрачки зелёные огней

      на мост раскрыв.

      Изломанные вёсла чёрных кранов

      Не выгребли в алеющий залив.

      А утром – снова лес пощады просит

      И скудных милостей от солнца ждёт,

      И по шуршащим рекам жёлтых просек

      Задумчивая девочка идёт.

начало 1960-х

      Песенка у костра

      На закате, как обугленный,

      Высится над топью бор.

      Освещает сосны смуглые

      Наш охотничий костёр.

      Вот над нами звёзды сходятся

      На полночный карнавал,

      И кричит вдали охотница —

      Большеглазая сова.

      И в зрачках костры качаются,

      Ровно дышит тишина.

      И, как тайная нечаянность,

      Дремлет странная страна.

      Лес луной прозрачной высвечен,

      Свет свисает сквозь туман,

      И встаёт в тумане призрачном

      Золотой Теночтитлан.

      И в молчанье настороженном

      Мимо нашего костра

      Наши братья краснокожие

      В ряд проходят до утра.

      Как бы с пошлостью житейскою

      Ни схлестнулся твой маршрут,

      Помни: тропами индейскими

      Здесь охотники идут.

конец 1960-х* * *

      Касаются чайки весёлой волны,

      Качаются блики на ветках сосны.

      Песок и куга вдоль бегучей воды,

      И синяя хвоя, и – дымка, как дым.

      Жара накреняет к воде горизонт

      И дали затягивает пеленой.

      Песок под подошвою

      зыбок и зол,

      И воздух пропитан столетней сосной.

      А вечером – красные угли костра,

      Тропинки от звёзд по верхушкам волны,

      И бакен подмигивает до утра,

      И тихими звуками дали полны.

      И долго сквозь полог палатки плывут

      Гудки и пыхтенье буксиров ночных.

      И грустно сова окликает сову.

      И вёсла вздыхают

      от тишины.

      Но вот перекличка заречных собак

      Сменяется окликами петухов.

      И толпами белых оживших рубах

      Туман убегает от берегов.

      И снова, оставив погасший костёр,

      Следы