Б-1, Б-2, Б-3. Геннадий Карпов

и предсмертный собачий визг. Огромный лохматый пёс пролетел по инерции ещё метров пять, пока не упал и не забился в конвульсиях, дико хрипя и визжа. Я не успел ни испугаться, ни что-то обдумать, а просто передёрнул затвор и замер, ожидая продолжения. Как говорится, я сначала выстрелил, а уже потом вздрогнул. Продолжение последовало незамедлительно: с опушки на меня бежал высоченный мужик с косой в руках. Первой моей мыслью было: что он делает в тайге с косой осенью? Под ногами в тени и днём-то похрустывал лёд. Вся трава давно легла. Что тут можно косить? Людей?

      Добежав до собаки, мужик остановился. Друг человека к тому моменту уже никаких звуков не издавал, но глаза его оставались открыты и направлены на меня, кончики лап ещё подёргивались, а огромные зубы торчали в мою сторону в последнем оскале. Пёс словно ещё видел меня в перекрестие своего прицела. Словно ещё бежал на своего непрошенного гостя, желая вцепиться ему в горло. Он не сдался даже после смерти! Я продолжал стоять с карабином наизготовку, хотя стрелять, естественно, не собирался. Мужик оказался не мужиком, а дедом в кепке, заросшим бородой по самые глаза, в драном ватном костюме и коротких резиновых сапогах. Лет ему на вид было под сто. Он был худ до последней степени. Но, судя по тому, с какой прытью он перебежал поляну, – здоровья в нём было ещё на троих. Он стоял, словно смерть от Ингмара Бергмана, подняв косу и переводя взгляд с собаки на меня и обратно. И тут мне стало абсолютно ясно, что он сейчас кинется, и второго выстрела не избежать. В его взгляде было столько злобы к людям в целом и ко мне конкретно, что просто так повернуться и уйти он не мог.