Под слоем пустоты. Роксана Миллер

был готов уже тогда, год назад, в окружении разбросанных вещей и распахнувших свои пасти чемоданов.

      Он был готов, а я не готова до сих пор. Пытаюсь спасти то, чего уже давно не существует.

      Туман в моей голове продолжает рассеиваться, и я вспоминаю, как мы вообще вышли на тот роковой разговор.

      «Я хотела бы чаще видеться».

      «Что ты имеешь в виду?»

      «Ровно то, что сказала. Я год провела в этом городе совсем одна. Моя семья далеко. Каждый день я возвращаюсь в пустую квартиру. Я так устала. Но теперь ты приехал, и…»

      «Саша, послушай…»

      «…о будущем, которого не будет…»

      «…мы ведь говорили об этом в начале…»

      «…ничего не изменилось…»

      «…моих целей…»

      «…больше, чем это, дать не смогу…»

      «…потом будет хуже…»

      «…тратить твоё время…»

      «…лучше сейчас…»

      Я вжимала голову в плечи и не верила, что под историей длиной в два года вот-вот появится категоричная подпись: «Конец». Мои предыдущие расставания были другими: непонятными, неоднозначными, эмоциональными… Там были истерики, битая посуда, угрозы и воссоединения, обещания всё исправить, которые вскоре нарушались, и всё начиналось по новой, пока кто-то не улетал в чёрный список. А сейчас мне сухо раскладывали по полочкам факты: не сейчас, так через некоторое время я захочу той степени близости, которую мне дать не смогут, и будет в разы хуже.

      Откуда он знает? Как он может так говорить?

      «…ты согласна со мной?»

      Я тогда так и не ответила ни «да», ни «нет». Промолчала, потому что поняла, что не могу больше бороться. Устала.

      – Не расстались мы. Это называется «бросить», – говорю я сквозь зубы, пытаясь не выронить догорающую сигарету.

      Меня бросили.

      Ну или… Я просто слабая и должна была продолжать бороться. Кто теперь разберёт.

      – Бороться за отношения должны двое, вы ведь понимаете?

      Я избегала смотреть Анне в глаза и продолжала изучать ковёр на полу её кабинета. Но всё равно ощущала на себе тёплый понимающий взгляд, как и всегда на наших сеансах.

      – Я не привыкла вот так. Мои самые любимые люди… Они будто растворяются. Олег… Это так странно, что мы оба живы-здоровы, а я больше не могу ему написать. Не знаю, куда девать свою любовь. Она ведь не делась никуда. А бабушка…

      Я замолкаю. Если я зайду за эту черту, обратного пути не будет.

      Впрочем, где если не у психотерапевта.

      – У меня снова эти мысли.

      – О самоубийстве?

      – Как бы да, но не совсем.

      – Расскажете?

      – В последние дни я всё чаще думаю о том, что вот это всё вокруг – сон. Да и всё, что происходило последние лет пятнадцать – тоже затянувшийся сон. Сейчас мне снится Москва. Работа. Вы тоже снитесь. Раньше универ снился. И так далее. Вся жизнь… она будто иллюзия.