Оппортунистка. Таррин Фишер

что он меня не помнит. Иначе мы бы с ним сейчас не разговаривали.

      – Я нашел обручальное кольцо в своем ящике с носками.

      Это так внезапно, что я давлюсь кофе.

      – Прости. – Он похлопывает меня по спине, и я прочищаю горло – глаза у меня слезятся. – Мне правда нужно было кому-то об этом сказать. Я собирался сделать ей предложение, а теперь я даже не знаю, кто она.

      Ого… Ого! Чувствую себя пробкой в чьей-то ванне. Я знала, что его жизнь не стояла на месте после нашего разрыва – я достаточно его сталкерила, чтобы знать это… но брак? От одной мысли об этом у меня чешутся руки.

      – А что твои родители думают по поводу твоего состояния? – спрашиваю я, уводя беседу в более спокойное русло.

      Представив Леа в белом платье, я едва сдерживаю смех. Ей бы гораздо больше подошли кружевное нижнее белье и шест стриптизерши.

      – Моя мать смотрит на меня так, как будто я ее предал, а отец все похлопывает меня по спине и говорит: «Скоро память вернется, приятель. Все будет хорошо, Калеб». – Он изображает своих родителей так похоже, что я улыбаюсь. – Знаю, прозвучит эгоистично, но я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Чтобы я мог сам во всем разобраться, понимаешь?

      Я не понимаю, но все равно киваю.

      – Я все думаю, почему не могу ничего вспомнить. Если моя жизнь была такой замечательной, как все говорят, почему ничего из этого не кажется мне знакомым?

      Я не знаю, что сказать. Калеб, которого я знала, всегда все контролировал. Я подозреваю, что Бриллиантовая быстро его разгадала – он был очень чувствителен, однако слишком крут, чтобы беспокоиться об этом. Но сейчас Калеб растерян и сломлен и рассказывает о личном кому-то, кого он, как ему кажется, совсем не знает. Я хочу расцеловать его лицо и разгладить хмурую складку между бровей. Вместо этого я сижу, замерев на стуле, и сражаюсь с порывом рассказать ему обо всем, из-за чего мы расстались.

      – Что насчет тебя, Оливия Каспен? Что у тебя за история?

      – У меня, э-э… нет никакой истории.

      Его вопрос застает меня врасплох – руки снова начинают дрожать.

      – Да брось! Я ведь все тебе рассказал.

      – Только то, что ты помнишь, – возражаю я. – Как давно у тебя амнезия?

      – Три месяца.

      – Ну, последние три месяца моей жизни я занималась только работой и чтением книг. Вот тебе и ответ.

      – Почему-то мне кажется, что это далеко не все.

      Он вглядывается в мое лицо, и у меня возникает ощущение, что он читает меня, как открытую книгу. Мне бы хотелось, чтобы он перестал – чтобы не пытался узнать, что я скрываю. Мне никогда не удавалось притворяться рядом с ним.

      – Слушай, когда твоя память вернется и откроет тебе все секреты твоего прошлого, мы устроим пижамную вечеринку и я расскажу тебе все. Но до тех пор – у нас обоих амнезия.

      Он смеется в голос, и я прячу за чашкой свою довольную улыбку.

      – Что ж, звучит неплохо, – дразнит он.

      – О? Правда?

      – Ну, ты ведь сейчас подтвердила, что мы еще увидимся. Жду не дождусь нашей пижамной вечеринки.

      Я