Фуфель. Анатолий Шинкин

и замечательнейшие из начинаний сгубила пагубная страсть к алкоголю, наркотикам и женщинам нетяжелого поведения. Однозначно!

      – Круто про баб загибаешь, – заржал Косой, а Хрусть, уловив издевку, ляпнул почти афоризм:

      – Глупо и нахально! А рога – это не слабость мужа, это паскудство жены или переизбыток кальция в организме.

      – Ну… – растерялся Косой. – Уважаю. Да, слышь, а если к Фанфунгу присобачить видак и включить порнуху. Интересно, что они там думают, когда двойной тягой?

      Вус болезненно сморщился:

      – Грязная мыслишка, председатель. Нельзя же настолько не уважать женщин.

      Возникла неловкая пауза. Машина пылила по проселку к разъезду – обычному месту работы бригады. Темнота, разрываемая светом фар, смыкалась около задних колес и не давала ничего рассмотреть по обочинам дороги. Косой уверенно крутил баранку, а Вуса, похоже, заклинило на пьянстве:

      – Пора, ребята, с выпивками завязывать. А кто не может, предлагаю ввести ФТУ для шибко (Просторечие. Вус употребил для шутки юмора) финтеллигентных.

      Косой ошарашенно уставился на Вуса, и машину жутко тряхнуло.

      – Хреново! На дорогу смотри! – заорал стукнувшийся о потолок кабины Хрусть и внезапно потеплевшим голосом протянул. – Фоэффициент трудового участия. Когда это было?!

      Он притих, вспоминая блаженные времена, когда государство делало вид, что платит за работу, а народ, соответственно, делал вид, что работает. В целом, тогда жилось неплохо, если бы не субботники в поддержку Мира и митинги в защиту никому не нужных фегров, которые, в свою очередь, и не подозревали о существовании Фуфлянии.

      – Заманчиво! А как ты себе этот ФТУ представляешь? Больничные будем выписывать или отгулы давать?

      Но сбить Вуса было невозможно. Продумал человек свою мысль и решил отстаивать до конца:

      – Вышел на работу пьяным – треть пая снимается в пользу других. Однозначно! Пора понять, что мы превращаемся в солидную фирму.

      – Выходим на международный уровень, – снасмешничал Косой, намекая на кражу Фанфунга.

      – Остроумно! – отрезал Вус. – Сбытом, кто занимается? Жены. На общественных, если можно так выразиться, началах, что порождает незаинтересованность в, грубо говоря, конечных результатах труда.

      – И ведет к снижению его же производительности, – Косого просто разбирал смех, а Вуса несло:

      – Платить надо за работу, а за неработу – не платить. Однозначно!

      Косой и Хрусть потянулись за сигаретами. «Паскудство! Так они от меня и вовсе отделаются», – пригорюнился Хрусть. Он не обманывался на свой счет, так как, работая при кафонистах финженером, руками ничего делать не научился да еще за воротник закладывал. Задумался и Косой: «Конечно, дело стоящее. Машину, пусть чужую, я даю. Бензин, хотя ворованный, а мой, и получаю, как все. С другой стороны…»

      – Перессоримся. Призывы к революции начнутся. А если не введем?

      – А если не введем, – подхватил Вус. – Получится, как с фирмой, работавшей с знаменитыми