Самурейцы. Книга 1. Геройские герои. Виктор Новин

чёрному звездочёту, но остальные детишки были здоровы, и власть суетиться перестала. А зря…

      ***

      Крепкий дубовый стол – украшение горницы. Столешница, выскобленная добела, – длань божья. Сюда-то Алёна и выгрузила свои заветные мешочки. Из первого – самого увесистого отсыпала на ладонь полпригоршни травы, из второго, поменьше, досыпала на ладонь три щепотки и, наконец, из самого маленького и самого ценного, кучечку величиной со свой мизинчиковый ноготок. Плавно, осторожно, боясь чихнуть или кашлянуть, Алёнушка засеменила к чану с кипятком и сыпанула в него треть смеси со своей ладони, потом треть ушла в колодезную воду, а вот у чана с молоком девушка задержалась подольше. Тщательно стряхнула с левой ладони в молоко остатки целебень-травы, развернула обе ладони в сторону стола, где аккуратной стопкой лежала её одёжка и стояли полуразваленные сапожки. Из левого сапога вдруг не спеша выполз нож, развернулся рукоятью в сторону развернутых ладоней, сбалансировал в воздухе и плавно подплыл к хозяйке. Алёна привычно ухватила левой рукой костяную рукоятку, занесла над своим правым предплечьем и полоснула по руке. Из глубоко пореза тут же обильно заструилась кровь. Двенадцать крупных тёмно-вишнёвых капель упали в чан с молоком. Лишь последняя капля коснулась молочной поверхности, как мир перевернулся  с ног на голову. В доме завыло, завизжало и зарычало страшными навьими голосами. Белая поверхность закипела иссиня-чёрной зловонной жижей. Из неё полезли лапы и морды невиданных чудовищ. Весь этот рычащий и визжащий комок чешуйчатой, мохнатой и бескостной плоти рвался к ведунье с единственной целью – утащить к себе, в свой потусторонний навий мир. Чтобы рвать, кромсать, уничтожая всю, до последнего кусочка. Чтобы забрать себе её светлую душу. Девушка сначала в испуге отшатнулась от страшного видения, но тут с топчана раздался еле слышный в страшном рёве жалобный стон, и она очнулась. Медлить было нельзя. Оленёк испускал дух. Алёнушка решительно развернулась лицом к рвущимся в её сторону исчадиям и вскинула руки к небу. Она зашлась в глубоком надсадном крике, идущим не из горла, а из самого нутра. И словно в ответ на её вызов твари полезли из чана. Вот уже несколько капель упало на пол избы, и на месте их падения образовались чёрные дымящиеся дыры – толстенные кедровые доски прошило насквозь, как вышивальщица, не задумываясь, протыкает иглой полотно. Этого Алёна стерпеть уже не могла. Она вытянула руки в сторону чана с тварями. Лицо девушки исказилось в оскаленной гримасе, каждый волос на её голове стал жить своей собственной жизнью. Они объединялись в тонкие пряди, на конце которых вырастали шипящие змеиные головки, змейки обвивались вокруг навьих прислужников и сдавливали их убийственными удавками. Женский волос очень прочен, а уж укреплённый наговором и отваром из целебень-травы, становится непобедимым оружием. Когда последняя придушенная тварь убралась на свою тёмную сторону, молоко вновь приобрело обычный белый цвет. Алёна встряхнула