Беременна от нелюбимого. Арина Вильде

кадык дергается. Мои ноги снова привлекают его внимание.

      – Ты платье наизнанку надела, – равнодушно произносит он, словно я его совсем не трогаю.

      – Что? – хмурюсь я.

      – Платье. Говорю. Наизнанку надела, – поясняет он, и я наконец-то обращаю внимание на свой внешний вид. Таки да, швы торчат наружу, принт бледный.

      – Ой. – Вскакиваю со стола и несусь к зеркалу. Мне кажется, что двигаюсь словно грациозная лань, но со стороны похожа на слониху. Пьяную слониху.

      Ни разу не задумавшись о том, что делаю, хватаю сарафан за подол и тяну его вверх. Моделям чуждо чувство стыда. Нас воспринимают как безликих существ, фотографов интересует лишь тело как часть работы. На показах обычно творится настоящий хаос, мы переодеваемся одновременно с тем, как визажист наносит макияж, а персонал бегает туда-сюда. Никто не задумывается о том, что в этом всем может быть какая-то другая подоплека, поэтому я скорее решаю переодеться прямо при Дане по привычке, чем покрасоваться своим идеальным телом, совершенно забыв, кто он и где я.

      Я остаюсь в одном нижнем белье. Пытаюсь вывернуть сарафан.

      И снова глупо хихикаю.

      Мне так весело. Но почему только мне? Где Даня? Почему не смеется со мной?

      Внезапно я поднимаю взгляд на свое отражение в зеркале и вздрагиваю от неожиданности, увидев мужчину прямо за своей спиной. Я даже не слышала, как он подкрался. Весь такой мрачный и серьезный. Пугает до чертиков.

      Он неотрывно смотрит на меня. Глаза темнеют. Мышцы под его рубашкой напрягаются. Мое сердце вдруг пропускает удар, а тело бросает в дрожь. Что происходит?

      Даня прикасается к моему плечу. Ведет пальцами вдоль руки. Так нежно. И совсем невесомо. Но от этого невинного прикосновения покалывает все тело и подкашиваются коленки. Это как гипноз. Я наблюдаю в зеркале за каждым его движением. За тем, как он очерчивает мои ключицы, как оголяет мою шею, собирая волосы и перекидывая через одно плечо. И все это происходит в такой тишине, словно во всем мире отключили звук.

      Всего минуту между нами царит полное спокойствие, сродни волнам океана. И меня качает вместе с ними. Качает. Качает…

      А потом Даня превращается в разъяренного зверя. Резко разворачивает меня к себе. Впечатывает спиной в стену. Врезается своим телом в мое. И накрывает мои губы своими. Горячими. Жесткими. Совсем чужими.

      Я замираю под его напором и широко раскрываю глаза. Ко мне вдруг возвращается рассудок: «Перестань стоять столбом! Оттолкни его! Это же Кравцов! Какое право он имеет тебя целовать?» – и через секунду уже покидает.

      Внутри меня словно что-то щелкает. Я цепляюсь пальцами за ворот его рубашки и отвечаю на поцелуй. Внезапно он кажется мне таким желанным. Умеет же Даня, оказывается, целоваться. Кто бы подумал. Вот Матвей никогда не целовал меня так. Чтобы аж коленки подкашивались. И разряды тока по всему телу проходили. А от губ Дани голову сносит.

      Я не успеваю насладиться до конца тем, что происходит, как мужчина разрывает наш поцелуй, отрывает меня от пола и несет в сторону кровати. Бросает на мягкий матрас. Дышит тяжело. Грудная клетка