Запомни это число!. Евгений Бугров

мерзость не должна касаться внешнего мира, видеть ее нельзя. А вот ему можно. Он способен на многое, чего он пока сам не знает, но чувствовал, что есть в нем сила, не всем в этом мире доступная. Борька подошел к окнам и задернул липкие от грязи занавески. Руки потом снегом помоет, зато с улицы никто не заглянет, не увидит. Стараясь не смотреть на покойника и поменьше дышать невыносимым смрадом, Борька вышел на середину комнаты и осмотрелся. Комод, горка, шифоньер, кровать… и сундук!

      Большой, окованный железными полосами сундук был черен, прикрыт тряпками, стоял в углу за кроватью, внимание не привлекал, но висел на нем замок. Чем бы его сковырнуть? Борька не сомневался, все ценное старик держал именно в этом сундуке. Рядом с очагом стояла чугунная кочерга. Самое то, что требуется. Борька подошел к печи, взял в руки кочергу и вдруг… услышал вздох. Старик жив!? Борька повернулся. Митрич парализован, вот в чем дело! Старик лежал на спине и мелко дрожал, силясь пошевелиться, не удавалось. Борька увидел, как из его выпученного глаза скользнула слеза и скрылась в кустах торчащих из уха волос. И как тут быть? Одно дело, прихватить сокровища мертвеца, совсем другое, взять их у живого. Конечно, Митрич долго не протянет, все равно замерзнет, в избе холодно, к утру застынет. Если не затопить. Борька смотрел на беспомощного старика, не зная, что делать. Затопить печку, сходить в больницу за фельдшером? Но тогда не видать ему припрятанных сокровищ. Как объяснит, что залез в дом? Односельчане догадаются, прознают одноклассники, и вся деревня знать будет, что он вор и хотел старика ограбить. Нет, только не это, он и так всех насмешил, а тут позора не оберешься! Рассказать матери? Она что-нибудь придумает и болтать не станет, но тогда в сундук не заглянуть. Надо сделать наоборот! Вначале открыть сундук, а там видно будет, может, и нет ничего, пусть тогда спасают. А что старик? Он парализован, все равно не сегодня, завтра умрет, и ничего не расскажет. Он не может говорить, иначе бы не молчал!

      Значит, надо сломать замок на сундуке, аккуратно поддеть кочергой, и все. Или оставить как есть, уйти, а завтра снова заглянуть. И что это меняет? Где гарантия, что кто-нибудь не опередит?! Вот зачем ему жить, старику этому? Надо ломать. Борька с кочергой наперевес двинулся мимо кровати к сундуку. На старика он нарочно не смотрел, и все же задержался. Сундук стоял в углу за кроватью, и чтобы добраться до него, надо пройти между массивным столом и кроватью, то есть, приблизиться вплотную. Ты, Митрич, только не дергайся, думал Борька и, стиснув кочергу, поднял ее повыше, пошел малыми шажками, готовый в любой момент отскочить. Да что же он так трусит? Вспомнив смеющуюся Нину, тычущую в него пальцем и падающую от хохота, Борька решил испытать себя. Взял и наклонился над стариком, чтобы заглянуть ему прямо в глаза. Заглянуть в глаза смерти! Неподвижные зрачки, желтые белки глаз в паутине прожилок. И вовсе не страшно. Борька показал Митричу кочергу.

      – Сейчас я твой сундук ломать буду!

      Он удивился своему хриплому голосу,