Коллекция. Первая эпоха. Александр Сергеевич Долгирев

льно только что Якопо, Топор и я окружали путника-одиночку, рассчитывая на легкую добычу. А теперь Якопо и Топор лежали мертвыми, и я скоро должен был отправиться за ними.

      Наверное, стоило помолиться, но из всех слов священника, которые мне приходилось слышать, в голове крутилось лишь слово «нелепость».

      Путник-одиночка зло бросил что-то на чужом языке, и это отвлекло меня от дум. За бранью последовал вопрос:

      – Ты глухой что ли?!

      Путник говорил необычно, но я его понимал – после общения с Топором я мог понять почти что угодно. Я помотал головой, чувствуя, как острие меча ходит по моей шее. Путник тоже это заметил и самую малость убрал меч. После этого он заглянул мне в глаза, и я понял, что глупить не стоит. Уже спокойнее путник спросил:

      – Ты хорошо знаешь эти места?

      Мы с Якопо пришли сюда с севера, Топор был родом из какой-то дыры на юге, так что я плохо знал эти места. Зато я хотел жить.

      – Д-да.

      Мой голос дрогнул. Путник будто бы удивился, когда услышал это и снова заглянул мне в глаза:

      – Сколько тебе лет?

      Я задумался – отец как-то по весне сказал, что мне в этот день исполнилось двенадцать лет. На следующую зиму его не стало. С тех пор было еще две зимы.

      И вновь путник прервал мои мысли. Он усмехнулся – это было совсем уж неожиданно для меня.

      – Как хоть зовут тебя?

      – Лука.

      – Хм, хорошее имя… Вот что, Лука, мне нужно найти один старый замок – Роччанеру. Знаешь где это?

      Я знал, где это, и, кажется, должен был обрадоваться этому, но мне почему-то было все равно. Это было странно. Я кивнул. Путник легко улыбнулся:

      – Это хорошо, Лука. Значит так, у тебя два пути – с ними…

      Он махнул головой в ту сторону, где лежали тела Якопо и Топора.

      – …или со мной. Проводишь меня до Роччанеры – останешься жив. Если сделаешь это быстро, то немного заработаешь.

      В его левой руке блеснула какая-то монета, но я не успел рассмотреть, какая именно. Путник продолжил:

      – Так что, Лука? Что выберешь?

      – Жизнь.

      – Вот и отлично. Только учти, сделаешь глупость – умрешь.

      Я кивнул. И вновь путник легко улыбнулся:

      – Руки вперед вытяни.

      С этими словами он медленно отвел от меня меч и убрал его за спину, затем снял с пояса веревку и накинул ее на мои запястья. Заканчивая связывать меня, путник произнес:

      – Ты уж не обижайся, но так будет надежнее.

      Я кивнул так, как будто был с ним согласен.

***

      К вечеру руки перестали болеть – я просто больше их не чувствовал. День выдался жарким, но вот как раз это мешало мне меньше, чем моему новому спутнику. Слава Богу, путь к Роччанере лежал по старой дороге, а не через поля – так я даже со связанными руками и веревкой вокруг пояса мог идти достаточно свободно.

      Мой спутник больше не говорил со мной, лишь останавливался время от времени утомленный жарой, бросал взгляд на окрестные поля и говорил что-то на своем языке. Он тоже шел пешком, ведя своего коня под уздцы.

      За весь день нам никто не встретился – это был безлюдный край. К западу была Флоренция, о величине которой я столько слышал, но до нее было далеко.

      Под вечер мы устроились в старой заброшенной усадьбе. Даже теперь мой спутник не развязал мне руки. Можно было, наверное, взмолиться перед ним, но я не стал. Солнце медленно уходило, мой спутник, никуда не спеша устроил себе место и развел небольшой костер. Меня он привязал к тому же столбу, что и своего коня. Тот по-доброму фыркал мне и, казалось, ожидал чего-то в ответ.

      Я сел и прислонился к столбу спиной, дав отдых уставшим ногам. Делать было нечего, поэтому я следил за тем, кто меня пленил.

      А ведь он не молод. На самом деле, даже стар. Широкие плечи поникли, а в волосах много седины. Еще только расседлывая коня, он достал из седельной сумки большую книгу. Почти такую же большую, как Библия, которая была у нашего священника. Теперь, поставив на огонь котелок с водой из усадебного колодца, мой спутник открыл книгу и начал смотреть в нее, то и дело перебирая листы пергамента. Иногда он бормотал что-то под нос, мотал головой и переворачивал сразу несколько страниц. Немного неожиданно для самого себя я произнес охрипшим от долгого молчания голосом:

      – Ты грек?

      Не отвлекаясь от книги, мой спутник протянул:

      – Ты молчал так долго – помолчи еще немного. Мне надо подумать.

      Я сделал, как он просил. Когда из котелка стало булькать, мой спутник в последний раз помотал головой и захлопнул книгу. Он вновь залез в седельную сумку и достал оттуда небольшой мешок с мукой. Быстро глянув на меня, он засунул в мешок руку и бросил в котелок две полных горсти муки. Затем он достал из сумки за поясом какой-то светло-серый комок, отрезал от него немного ножом и отправил вслед за мукой.

      Я почувствовал, как заурчал от голода живот – последний раз я ел прошлым вечером.

      – Долго