Кмель. Сергей Владимирович Главатских

активных пользователей, мы с сестрой знали в парке каждое дерево, каждый куст, каждую выбоинку в ступеньках каменной лестницы, сооружённой ещё в послевоенные годы. Были тут у нас, разумеется, и тайные места. Тайные, как нам казалось. Вот один из таких тайников я и собирался посетить, прежде, чем туда доберётся парень с пилой.

      Память человеческая по моим наблюдениям вовсе не так линейна, как это принято считать. Моя – так уж точно. Взять всё тот же парк. Его образ для меня абсолютен и неизменен, он никак не менялся в моём восприятии с момента, когда я попал туда впервые. Даже музыка, доносящаяся до меня вот в эту самую минуту, всё та же. Я не представляю, например, что это мог бы быть какой-нибудь репер Хаски или Imagine Dragons. Как совершенно немыслим для меня вид центральной аллеи без её лестниц, лавок, елей-близнецов, украшенных избыточной иллюминацией, фонтана Дружбы и памятника Маяковскому. Допустить себе, что в Парке что-то поменялось, это как представить, что на сосне выросли листья, а на берёзе – хвоя. А это значит, что стоит мне только спуститься к молочной реке с кисельными берегами, преодолеть мосток, где утром рано повстречались два барана и прошлое для меня тут же обретёт черты настоящего. Или наоборот. В данном случае это не имеет никакого значения.

      Это первое. И второе, что связанно непосредственно с этим местом. Тайник, который я намерен был раскрыть в ближайшие минуты, был сооружен в период моего детства и с тех пор я там ни разу не был. Ну, то есть, сам парк посещался мною исправно и во время учёбы в школе, и в институте и потом, когда отбывал практику в Инспекции охраны окружающей среды, короче, до того самого дня, пока я навеки не покинул «свой город, знакомый до слёз». И вот что удивительно, за всё это время у меня ни разу не возникало желания посетить полузаброшенный Сад Камней, где мы с сестрою, когда мне было десять, а ей восемь, спрятали наше эпохальное послание потомкам. Мы назвали его «Манифестом Духов Парка». Сад этот находился в глубине леса и на сад походил мало. То было место, куда не хочется возвращаться. Вполне возможно, что эта свалка строительных отходов получила своё романтическое название как раз благодаря мне, сестре и таким же непоседам, любившим забираться в самые отдалённые уголки Парка.

      – Мы – дети кривых сучков и трухлявых пней, – сказал кто-то из нас. – Мы – Духи Парка!

      Почему же, спросите вы, я вспомнил про этот заброшенный пустырь именно сегодня, по прошествии стольких лет? Может, потому, что увидел того, к кому был обращён наш пламенный призыв – парня с пилой?

      Прохладный сентябрьский ветерок начал потихоньку выветривать из меня хмель, захотелось добавить. Я не был алкоголиком, но в редких случаях позволял себе немного расслабиться, правда «немного» у меня не получалось и обычно такие «расслабоны» имели самые тяжёлые и весьма предсказуемые последствия. Например, уход жены. Или увольнение «по собственному». Или… Да мало ли…

      Неподалеку от входа в Парк находился продуктовый магазин, на моё счастье, там теперь сделали ещё и пиццерию, где я заказал