Кислород. Секреты Архива реликтов. Амалия Лик

открыться. Но демонстрация чувств, открытость и некая «беспечность» прошлого, казались заблуждениями, чем-то недостижимым и нереальным. Когда Зои было плохо, она хотела кричать и молотить стену, а не заказывать картридж с добавлением успокоительного. Когда Зои видела красоту, ей хотелось улыбаться и хохотать, показывать ее окружающим здесь и сейчас, а не сканировать, загружать в Нейро и набирать список виртуальных реакций.

      После того, как ей присвоили пожизненный второй статус, Зои была готова выть и крушить все, что попадалось на ее пути. Она хотела, чтобы весь мир почувствовал ее боль. Но никто, никто кроме бабушки Ро не видел, не чувствовал, не понимал. И тогда она стала использовать, как ей казалось, более доступные для понимания средства. Несколько раз она порезалась почти случайно о разбитые чашки, но шрамы быстро затягивались. А ей хотелось, чтобы ее внутренняя боль отражалась снаружи. Словно, если она переместится в материальную плоскость, от нее можно будет избавиться, замазать обезболивающим и заклеить пластырем. Так появились еще несколько шрамов на ногах и еще несколько на бедре. Наверное, если бы не этот шрам на руке, который собрал всю ее боль в одном месте, на ее тело уже давно было бы множество следов отчаянья. Этот шрам на левом запястье был кривым зеркальным отражением ожога на правой ладони. Того, что появился у нее в день смерти родителей. Как ожог появился, она не помнила, зато точно знала, как создала все остальные шрамы.

      Если бы не бабушка Ро, которая не осуждала, но страдала вместе с ней, пыталась понять и помочь… Ради нее Зои прекратила оставлять следы своей боли, но не смогла избавиться от нее. И ее живой и острый ум нашел новый, никому невидимый способ справляться с чувствами – не дышать.

      Погруженная в свои мысли, Зои, опустив голову, шла домой, в Архив, к своим реликтам и своему одиночеству.

      «Может, солгать и признаться во всем, пусть обнуляют. Их право, – подумала Зои, и сама же себя остановила. – Но тогда настоящий убийца останется на свободе и сможет убить еще кого-то. Да и как я могу подвести бабушку? Она столько сделала, чтобы спасти меня, стольким пожертвовала. О, великий фотосинтез, наполни меня кислородом. Нет, я должна узнать, что произошло, я сделаю это. Я докажу им, что я не убивала профессора!»

      Зои стояла перед ступеньками, ведущими в родное здание. Она забралась вверх, всматриваясь в старые мраморные плитки, откинула капюшон и, подняв взгляд, увидела молодого парня в светло-серой форме, стоящего у дверей.

      – Привет, – произнес парень и улыбнулся.

      – Ой, простите, Архив сегодня был закрыт на несколько часов. Я писала это в Нейро. Вы долго ждете?

      – Ничего. Я только недавно пришел.

      Зои замерла и всмотрелась в миловидное лицо, золотистые волосы, аккуратно уложенные гелем на правый пробор, в светло-карие глаза, которые настороженно смотрели на нее.

      –Лавр? – осторожно спросила Зои.

      – Да, а ты Зои?

      Зои кивнула и быстро прошла мимо него, отсканировала чип и открыла главные двери.

      – Пойдем, – сказала