Ржавчина. Виктория Побединская

к тебе, – ненависть. Огромную и ничем не прикрытую. Поэтому предупреждаю в последний раз: не подходи ко мне, не смотри на меня, не разговаривай со мной, а лучше убирайся из этой школы так далеко, чтобы я тебя не нашел, даже если очень захочу.

      – Но почему? Я ведь ничего…

      – Просто закрой свой рот!

      Миг – и его ладонь зажимает мой рот, а пальцы сдавливают щеки так, что я не могу произнести ни слова. Хватаю Августа за руку, пытаюсь отстраниться, но он не отпускает. – С этого дня, я запрещаю тебе говорить. Не хочу больше никогда слышать твой жалкий хрип, уяснила?

      В его глазах такая злость, что я не могу пошевелиться. Мне хочется уйти, убежать, спрятаться, лишь бы не думать, что это происходит в реальности. Потому что для меня он все еще тот – мой американский мальчишка, залезающий в мое окно по вечерам и разглядывающий со мной ночами звезды. Но кто это, прямо передо мной, я уже и не знаю.

      Он на миг прикрывает веки, словно борется сам с собой, а потом резко отпускает меня. Я прижимаю ладони к дрожащим губам. Щеки, на которых остались следы от его пальцев, горят, по ним стекают слезы, словно пытаясь залечить раны, оставленные прикосновением, но вряд ли это вообще возможно. Царапины на душе могут ныть годами.

      – Ты мне противна.

      Его слова хлещут по моему и так исполосованному шрамами горлу. Одна фраза, словно чиркнувшая спичка, брошенная в сухую траву, сжигает все, что было раньше между нами.

      Август рывком подхватывает рюкзак и уходит, громко хлопнув дверью. И я остаюсь одна, пытаясь найти спасение в собственных руках, обхвативших плечи, безмолвно всхлипывая в диком желании закричать, но даже на это я теперь не способна.

      И в какой-то момент мне начинает казаться, что Август прав. Страх пульсирует в венах, пытаясь отыскать единственно возможное решение. Нужно исчезнуть из этой школы, чтобы никогда не видеть его вновь. Не Августа, а того чужака, что поселился у него внутри. Попросить маму перевести меня в другое место – и плевать, что это выпускной класс. Я впервые боюсь сама себя – того, как сильны сейчас мои чувства. Того, как быстро может поменяться отношение к человеку – от щемящей нежности до искрящейся злости.

      Я его ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Собрав остатки сил, понимаю, что даже не за грубость. Больше всего – за то, что он врет. Слова могут быть настолько тяжелыми, что расцарапают душу, разорвут на кусочки сердце, но глаза… Чтобы правда в них погасла, придется очень многое в себе исковеркать.

      Я вспоминаю его взгляд. Боль, которая прячется за ним. Ее столько, что еще немного – и перельется через край. Это совершенно необъяснимо, но я чувствую ее. И почему-то кажется, что в эту секунду ему гораздо хуже, чем мне.

      Знаю, это безумие, но я подписываю пустой лист своей фамилией и кладу его на учительский стол. И теперь, хочет того Август или нет, нам придется встречаться в этом кабинете до конца года. Каждую среду в пятнадцать тридцать.

      Глава 7. Август

      – Эй, где тебя носило?

      В раздевалке