Сирийский марафон. Предтеча. Последний довод королей. Григорий Григорьевич Федорец

allright, – вызывающе поднял взор Иванчук. – Я Родине служу.

      – Родине? Похвально. А, как насчет тридцати серебряников? – Александр прищурился, будто прицелился. – Вот, парни, полюбуйтесь. Уником в когорте иудушек. Ему ридна нэнька Украина доверилась, как невеста на выданье.

      – А, он? – откликнулся Шопен с пассажирского места рядом с Еремеевым, не отрывая глаза от экрана лэптопа. – Воспользовался доверием неоднократно и извращенной форме?

      – В «десятку». Благо иллюзия безнаказанности маячила в полный рост, – УАЗик неожиданно подскочил, будто в известное место шилом ткнули. Капитан успел приоткрыть рот, что и спасло. Не то поход к стоматологу из перспективного неминуемо перескочил бы в необходимый. – Ёксель-моксель! Всё, Шумахер. Ставь рысака в стойло. Не хватало ещё …

      – Командир, мы на точке, слава Богу, – выдохнул Николая и, отпустив педаль акселератора, перевел мотор в щадящий режим. Внедорожный дедушка советского автопрома рыскнул вправо-влево и остановился. – Вылезай, приехали. Село Полножопово Отстойного уезда.

      Последние маневры не прошли даром для полковника. Сидеть на полу скачущей «Буханки» штука не простая, особенно с руками скованными наручниками за спиной. Буквально перед самой остановкой Иванчук качественно приложился о стойку. Шишка росла медленно, но верно, наливалась тяжелым фиолетом.

      Кайда, потянув ручку вверх, распахнул дверь:

      – Баранов в стойло, холодильник в дом. Хоттабыч на шухер.

      Когда Лях с Морозовым провели мимо «языка», он не сдержался:

      – Полковник, ты с каждой минутой басче и басче. Вот и на лысом черепе расцвели африканские узоры.

      – Подлецу всё к лицу, – осклабился Андрей, поддав Иванчуку коленом под зад. – Шевели булками, оберст. Главный разговор впереди. Будь паинькой, глядишь и заживешься. Гнид на белом свете не счесть, одной больше, одной меньше. Диалектика, мля.

      К вечеру вдруг завьюжило. Оно и понятно, солнце и до полудня было только в приглядку. По местном радио прогнозировали слабый дождь, а поди ж ты, приперся ветер с севера. Да, не один, с дружками в придачу: морозец и колючий, что стекловата, снег. Однако после пыточной (так доморощенные остряки группы прозвали бывшую электрощитовую консервного завода) Александр с наслаждением вдыхал свежий воздух:

      – Будь добер, не кури хотя бы пять минут.

      – Командир, и в мыслях не имел, – с мнимой обидой в голосе за спиной раздался голос Еремеева. – Многоплановый полкаш оказался. Прям хрестоматийный злодей из тридцатых годов. Made in NKVD. Агент двух иностранных разведок, и заместитель начальника управления контрразведки СБУ Крыма впридачу.

      – Три в одном, – Кайда всё-таки полез за сигаретами, но заметив, как дернулась бровь старшего лейтенанта, усмехнулся. – Привычка вторая натура. Ладно, сие лирика. Приступаем ко второму акту Le ballet de la Merlaison старика Людовика энского. Он же балет об охоте на дроздов. Кстати, аж в шишнадцати частях.

      – Шестнадцать? Мда, богато, – почесал за пазухой Николай и потоптался