Точка соприкосновения. Павел Николаевич Девяшин

на ногах. По спине пробежал холодок: волочить трупы накладно, скорее всего, лошадей пригнали еще живыми!

      Он убрал бинокль и потер переносицу. Душу сковал мороз.

      Голос Дерека пробился сквозь замутненное сознание:

      – Не пыхти, дай послушать.

      Тони зажал виски, пытаясь справиться с головокружением. Капитан приложил палец к губам. Тишину утра разрывал голос из динамика на ближайшем столбе.

      «Манхэттен – капут! Микки Маус – капут! Немецкое командование призывает сложить оружие и прекратить бессмысленное кровопролитие».

      – Во дает! – усмехнулся капитан. – Почти без акцента.

      Прислушавшись, Тони спросил:

      – Кто это?

      – Штандартенфюрер Хайльман из 4-го парашютного. Наш добрый друг и агитатор.

      Тони подавлено вздохнул: «Пусть лучше над полем боя звучит голос врага, чем выстрелы».

      Едва он об этом подумал, как тут же раздался взрыв. Затем еще один. Началась стрельба. Винтовочные щелчки перемежались пулеметными трелями.

      Адамсон не шелохнулся, и Тони понял, что бой в отдалении. Их это не касается. Однако взгляд то и дело впивался в оставленную позади дверь, не крадется ли кто?

      За шиворот скользнула противная капля. Пальцы мелко задрожали, а вслед за ними – стеклянные осколки на полу.

      – Тигр, – сказал командир одними губами, хотя, может, и вслух, не разобрать.

      Тони потер заложенные уши. Действительно, из выбитых окон доносился скрип гусеничных траков и рев мотора. А говорят, у гансов плохо с горючим.

      Канонада стихла так же резко, как и началась. Оказалось, все это время над полем боя продолжал звучать голос штандартенфюрера. Ему-то уж точно ничего не угрожало…

      «Манхэттен – капут! Микки Маус – капут!»

      Интересно, чья взяла?

      Тони посмотрел в бинокль. Из окрестных домов уцелела только треть, остальные были окутаны пылью. Одну из трехэтажек перекосило, ее каркас держался на честном слове. Раздался истошный вопль: в окне кричала женщина. Вдруг ее жилище заскрипело, руины пришли в движение. Единственная стена оперлась о соседнее здание и, кренясь все сильнее, рассыпалась в прах. Дом зарылся в землю, взметнув к небу густое облако. Нависла тишина. Больше никто не кричал.

      Тони вскочил и бросился к двери, уже понимая бессмысленность своих действий. Капитан ловко подсек новобранца. Тот упал, клацнув челюстью.

      – Ты чего, Дерек?

      Адамсон отправил на пол очередной плевок.

      – Там некому помогать… Подбери сопли! Это война. Вбей уже в голову…

      Тони сел, привалившись к стене. На ней лопнула и посыпалась штукатурка. Он поднял голову. Слезящиеся глаза зло смотрели в потолок.

      – Они это заслужили, – заметил Дерек со злостью.

      – Кто?

      – Местные подстилки. Когда пришли немцы, они гроздьями свешивались из окон, несли цветы и бросались на шею.

      «Ты-то откуда знаешь!» – мысленно возразил Тони и вздохнул.

      Лицо капитана стало каменным. Он сказал глухо, словно из-под земли:

      – Чувства