Логика Гегеля. Книга третья. Уильям Уоллес

знания об этом тождестве, об этой пустой вещи-в-себе. Теперь знание означает такое знакомство с объектом, которое распространяется на его отдельную и особую предметность. Но такая предметность предполагает сложную взаимосвязь в самом объекте и служит основанием для связи со многими другими объектами. В данном случае, чтобы выразить природу свойств Бесконечного или Вещи-в-себе, у Разума нет ничего, кроме категорий: и любая попытка использовать их для этой цели подвергает Разум обвинению в том, что он превзошел себя или стал «трансцендентным».

      Так начинается второй этап «Критики чистого разума», который, как самостоятельное произведение, более ценен, чем первый. Первая часть, как уже объяснялось выше, учит, что категории возникают в единстве самосознания; что любое знание, полученное с их помощью, не имеет в себе ничего объективного, и что объективность, на которую они претендуют, на самом деле субъективна. В этом смысле кантовская «Критика» представляет собой тот поверхностный тип идеализма, который известен как субъективный идеализм. Она не задается вопросами о значении или объеме категорий, а просто рассматривает абстрактное различие субъективного и объективного; и даже эти термины рассматриваются так частично, что характер субъективности, с которого начинается критика, сохраняется как окончательный и чисто утвердительный характер мысли. Однако во второй части, когда Кант рассматривает так называемое применение категорий Разумом для познания своих объектов, обсуждается значение или сфера применения этих категорий, по крайней мере, в некоторых из их функций: или, во всяком случае, появляется возможность для обсуждения этого вопроса. Стоит посмотреть, к какому решению приходит Кант по вопросу о метафизике, каково это применение категорий к необусловленному в метафизике. Здесь мы кратко изложим и раскритикуем его метод.

      47. (a) Первая из необусловленных сущностей, которую рассматривает Кант, – это душа (см. выше, §34). «В моем сознании, – говорит он, – я всегда нахожу, что я (1) есть определяющий субъект: (2) единичный или абстрактно простой: (3) тождественный, или один и тот же, среди всего многообразия, которое я сознаю: (4) отличаю себя как мышление от всего, что вне меня».

      Метод старой метафизики, как правильно говорит Кант, состоял в замене этих утверждений опыта соответствующими категориями или метафизическими терминами. Так путем перевода из опыта возникают четыре новых положения: (а) душа есть субстанция: (b) она есть простая субстанция: (c) она численно тождественна в различные периоды существования: (d) она стоит в отношении к пространству.

      Кант обсуждает эту замену и обращает внимание на паралогизм или ошибку, заключающуюся в смешении одного вида истины с другим. Он указывает на то, что эмпирические атрибуты здесь заменены категориями, и показывает, что мы не вправе рассуждать от первых ко вторым или ставить вторые на место первых.

      Эта