Ты – моя паранойя. Элла Александровна Савицкая

Давай посмотрим. Только я буду есть свои «вонючие» морепродукты.

      – Ешь. Я себе тако купила, – быстро взяв себя в руки и сменив тему, мама показывает мне язык и поднимается за упаковкой тако с паприкой.

      Я улыбаюсь через силу, в который раз поражаясь её силе. Перевожу взгляд на телефон и сердце больно сжимается. Я тоже буду сильной. Обязана просто. Не позволю ему себя обижать и ломать. Не позволю!

      Глава 11

      Зак

      Твою ж мать!

      Пинаю колесо, а у самого апокалипсис в организме. Чудовище проснулось после зимней спячки и диким рёвом орёт!

      Рывком открываю дверь тачки и падаю на сиденье. Впиваюсь пальцами в руль, черная кожа под ладонями жалобно скрипит.

      Чёрт! Чёрт!

      Луплю по рулю один раз, второй. Сссссука, что ж за больная херня такая со мной происходит?

      Всю неделю упорно думал о том, что больше к ней ни ногой. С утра до ночи у Макса зависал, в спортзале и на тренировках. Тупо каждую минуту забивал каким-то занятием, чтобы мозгу не оставалось времени на самобичевание. Сегодня собрались свалить за город компанией, думал поплаваю, напьюсь, еще один день пройдет, галочку поставлю, но всё пошло наперекосяк, когда столкнулся с Камиллой.

      Она катила полную тележку овощей, и первая остановила меня.

      – Привет, Зак. Ты почему у нас не появляешься? – спросила с искренним удивлением.

      Врать ей не хотелось. Мать Тары очень тёплая и приветливая в отличии от моих родителей. Я, когда в самый первый раз с ней познакомился, даже офигел на пару минут от её теплоты в адрес своей дочери. Ни одного порицания, замечания и наставления.

      Хотя как раз тогда она заслуживала всего это, потому что попёрлась в клуб, а там на неё навалился мудак из её же школы. И если бы я не вышел следом за ним, когда заметил, что он пошел за ней к выходу, Тара бы уже давно не искала «первого».

      Вспоминаю, а у самого мороз по коже. Я отбил ему нахрен почки и сломал руку. Тару отвез в больницу, потому что мразь успел ударить её по лицу, а потом головой об асфальт. Вот в больнице мы с её матерью и познакомились. Она как раз дежурила в этот вечер, и когда увидела дочь, смертельно побледнела. Оказалось, что сотрясения не было, анализы в норме, только большой синяк на лице остался. А у меня костяшки напрочь сбиты были. Она заставила меня улечься на кушетку и обработала их, пока Тара сидела рядом и смотрела на меня испуганными расширенными глазами.

      «– Кто это был? – спросила Камилла, потому что Тара упрямо молчала.

      – Скажем так… плохой чувак. Он больше её не тронет, я прослежу, – ответил я, мягко съезжая и улыбаясь, чтобы она не слишком переживала.

      – А ты – хороший? – спросила Камилла, серьезно всматриваясь в моё лицо.

      – А я – хороший! – заверил её я.»

      В тот вечер мы с Тарой впервые поцеловались. Я отвез её домой, но одну оставить не смог. Ее начало трясти, отходняк после стресса наступил, я усадил её к себе на руки и шептал, что её больше никто не тронет. Правду говорил. Меня самого трясло от ярости, от того, что у неё из глаз слёзы текут, а на щеке этот отвратительный