Джунгли под кроватью. Оксана Ююкина

ается линейка. Длинная стопа в коричневой тапочке тут же подпинывает её к раскрытой пасти школьной сумки. – Боишься своего Ужасного Огха?

      Витя зловеще хохочет под Мишин тяжёлый вздох.

      – Ужасного рогача Огха я боялся, когда мне было пять. Я просто ищу ручку! – Миша хмурится, уже в седьмой раз перетряхивая портфель. Шкафы, столы и даже рюкзаки братьев он обыскал трижды: ничего.

      – Под кроватью посмотри, взрослый шестилетний мужчина! – усмехается Витька, корча жуткую гримасу.

      – За ухом, – раздаётся со второго этажа двухъярусной кровати голос Паши.

      – Точно! – радостно сияет Миша, быстро запихивая ручку в пенал. – И мне почти семь.

      Мальчишка делает два шага в сторону кровати и боязливо останавливается, заглядывая под неё. Кошмары давно прекратились, но стоит только на секунду вспомнить…

      − Сейчас вылезет огромная морщинистая лапа и утянет тебя прямиком в человечий суп! – Витя резко вскакивает с кровати, хватая Мишу за щиколотку.

      Мальчишка вздрагивает и запрыгивает на спасительное одеяло. Витя трясётся в беззвучном смехе, как яблоня, которую пинает малышня во дворе.

      − Да какой из него суп? Так, на один зубок. Ты решил монстрам диету устроить? Хватит дразнить его! – Паша поправляет очки, прикрывая ладошкой приподнятые уголки губ.

      – Не боюсь я ничего. Нет никаких лап, – сердито отвечает Миша, тихо сглатывая вязкую слюну. На миг кажется, что горящие исполинские рога вспыхивают в тёмном углу, но Миша убеждает себя, что слишком большой, чтобы бояться детских глупостей. – М-может, монстры вообще добрые? Конфетами всех угощают, на качелях катают и всё такое.

      – О да, Ужасный Огх вообще очень милый, заботливый и детей варит в котлах не на суп, а чтобы согрелись! Ужасный Огх такой страшный, у него такие большие зубы, – Витя передразнивает брата писклявым голоском и ударяется головой о верхний ярус. Так происходит всегда, когда близнецы меняются кроватями.

      – Оставь ты его в покое или доставай тише. Я из-за вас уже пятый раз читаю, как сделать горячий лёд, – возмущённо сипит Паша, не отрываясь от букв, едва различимых в свете ночника.

      Звук десятка маленьких острых коготочков пробегает по дереву, перекатывается мерзким скрипом пружин и завершается пронзительным визгом Миши. Матрас под ним вздрагивает трижды. Тишина.

      – В-в-в-вы специально, да?! – заикается Миша под два одинаково удивлённых взгляда.

      – Мы вообще ничего не делали, – Паша захлопывает тяжёлую книгу и спускается с ней по лестнице, подозрительно поглядывая на Витю.

      – Так я вам и поверил! – Миша поджимает губы и решительно заглядывает под кровать, не спускаясь с неё.

      Фары машин яркими всполохами заползают в комнату, бросают бесформенные тени на стены, заставляют затаить дыхание. Скрежет раздаётся снова. Миша хмурится и осторожно спускается на пол, чтобы торопливо заползти под свисающее одеяло.

      – Ну? Что там? – голос Паши звучит твёрдо, спокойно, и лишь пальцы сжимают учебник крепче, чем нужно.

      – Прекращайте свои идиотские шут-А-А-А-А-А-А-А! – вопль обрывается быстрее, чем Паша успевает сдёрнуть белое одеяло и нырнуть под кровать.

      – Мишка, чего кричишь?! Сейчас же родители прибегут! – возмущается Витя, прекращая заливаться смехом.

      – Прекрати. Прекрати сейчас же, слышишь? Это совсем не смешно! – отчаянно просит Паша, дрожащими пальцами ощупывая синие обои.

      – Да чего ты там развопился? Разыграть меня удумали? – раздражённо цокает Витя, включая свет и шоркая тапками. Он наклоняется и в подкроватном полумраке находит только испуганные зелёные глаза Паши.

      Близнецы ощупывают шершавую стену, тыкают пальцами в скрипучий матрас, простукивают прохладный пол, собирают потными ладошками грязь и пыль вместе со страшной мыслью: Миши под кроватью больше нет.

      Джунгли первые

      − Миша, выходи сейчас же! Это уже не смешно. Даже немного страшно, но совсем чуть-чуть! – я протёр собой всю грязь под кроватью, но не нашёл ничего, кроме дырявого носка. Воды бы глотнуть, чтобы смыть с языка и горла пыль, но это идти на кухню, говорить с родителями… Сердце как-то подозрительно покалывает. Видимо, предчувствует неприятности.

      − Витя, там никого нет. Его схватили монстры!

      − Их не существует!

      − Скажи это Мише.

      От раздражения и обиды, что брат может оказаться прав, я хлопаю рукой по Мишкиному одеялу. Серый след от ладони въедается в белую ткань мгновенно.

      − Если Миша исчез, то почему мы не можем?

      − Может, потому что кровать не наша? – Паша щурится, оценивающе глядя в сторону нашего двухъярусного «отеля».

      Я сглатываю, медленно оборачиваясь. Любимая кроватка впервые кажется жуткой даже в ярком свете комнаты. Шурх-шурх. Мамины тапочки шаркают по лестнице. Сердце бьётся о рёбра, как испуганная муха в закрытое окно.

      − Мама! – одновременно шепчем мы.

      Я