В цель! Канонир из будущего. Юрий Корчевский

хотя бы утолить жажду.

      Скоро полдень. Я стал с беспокойством поглядывать на тапочки. Дешевый, но и ненадежный китайский или турецкий ширпотреб не внушал доверия, а оказаться на жесткой траве босым – просто катастрофа. Ступни-то изнежены городским асфальтом и удобной обувью.

      Впереди показалась роща. «Дойду до нее и отдохну в тени», – решил я. Не скажу, что было жарко, но спину припекало.

      Я бодро дошагал до деревьев и развалился в высокой траве, устремив взор в синее безоблачное небо. Незаметно подкралась дремота.

      Неожиданно справа зашуршала трава, и не успел я открыть глаза, как меня толкнули в бок. Не сильно, но чувствительно. Метрах в трех-четырех стояли два воина в полном боевом облачении – кольчугах, со щитами. Один из них тупым концом копья толкал меня в бок.

      – Вставай, немчура!

      Русские! Повезло. Я поднялся.

      – Это почему я немчура?

      Ратники переглянулись, засмеялись.

      – А ты на русском такую одежу видел? То-то!

      – Русский я – вот крест.

      Я вытащил из-под рубашки нательный крестик, показал.

      – Гляди-ка, не врет. Ты как сюда попал?

      – Пешком.

      – Это понятно, что пешком – коня-то мы не видим. Откуда идешь?

      Вот придурок – не учел я, что вопросы возникнут, думал лишь о том, как к жилью выйти.

      – Из Киева, – брякнул я первое, что пришло в голову.

      – Далече Киев-то – неужели пешком? Да и на казака ты не похож, у них чубы, да и штаны широченные.

      – Я и вправду не казак – лекарь я, а пешком иду, потому как возок мой и коней татары отобрали, а может, и ногайцы – поди их различи. Сам еле спасся. В дне пути отсюда на полдень переночевал в брошенной избе.

      Ратники переглянулись:

      – Не врет, изба там, брошенная о прошлом годе, и вправду есть. Повезло тебе, что от татар живым ушел. А одежа чего такая?

      – Из дальних краев еду, одет по тамошним обычаям.

      – Вона как. А мы уж тебя за немчуру приняли. Куда путь держишь?

      – В Москву. – Оба ратника скривились, как по команде, и я тут же решил поправиться – недолюбливают Москву в провинции. – Сам-то я из Твери.

      – А, другое дело. Мы-то рязанские, на заставе вот стоим.

      Все стало на свои места. Рязань, Тверь, Псков, Новгород долго были самостоятельными княжествами. Когда же Москва силой подмяла их под себя, смирились князья – против силы не попрешь, но и любовью Москва и москвичи не пользовались. А после той резни, что учинили в Великом Новгороде опричники Ивана Грозного, называемые в народе «кромешниками», их и вовсе возненавидели.

      – Земляки, год-то какой сейчас на Руси?

      – От Рождества Христова или от сотворения мира? – деловито поинтересовался один из воинов.

      Второй же удивился:

      – Это ты сколько же на родимой землице не был, что летосчисление забыл?

      Первый пошевелил губами и изрек:

      – Одна тысяча пятьсот семьдесят первый год.

      Я мысленно присвистнул: «Ни фига себе!»