Королевская семья клоунов и предателей. Виталий Панкратов

шла по бесконечно длинному темному коридору, каждой клеткой тела ощущая неподдельный ужас. Между кабинетами сновали странные тени людей в погонах, не обращая на меня ни малейшего внимания… Дверь под номером «349» была закрыта, рядом с ней сидела мама Юли.

      – Здравствуйте, Екатерина Михайловна – сказала я, сев на соседний стул. – Как вы себя чувствуете?

      – Ты еще спрашиваешь у меня? – прошипела она. – Это ты виновата в ее смерти!

      Не этого я ожидала от нее услышать. Она считает, что виновата я? Казалось, она действительно верила в то, что говорила. Женщина плакала, и я вместе с ней…

      – Что вы такое говорите?

      – Не прикидывайся дурочкой! Все ты прекрасно понимаешь, – она встала и постучала в дверь кабинета. – Зачем ты оставила Юлю совершенно одну в таком состоянии?

      В ее словах была доля правды. Мне действительно не стоило оставлять ее в одиночестве. Если бы я была рядом, Юля осталась бы в живых? Эти мысли и так не покидали меня.

      Дверь в кабинет открылась, на пороге стоял мужчина в белом халате. Его лица не было видно из-за белой маски, а волосы закрывал медицинский колпак.

      – Кем вы приходитесь жертве? – спросил он у Екатерины Михайловны, что вызвало в ней новую волну слез.

      – Я ее мать, – срывающимся голосом произнесла та, утирая слезы платком.

      Я не стала представляться и осторожно проследовала за врачом вместе с Екатериной Михайловной. Уже на пороге мне в нос ударил сладковатый спертый запах, при этом температура в комнате явно стремилась к нулю. Идти дальше не хотелось, но пути назад не было.

      – Вам нужно опознать тело. Вы готовы? – спросил врач, после чего встал перед металлическим столом, накрытым кристально белой простыней. Она прикрывала человеческое тело.

      Мне стало дурно от осознания того, что через считанные секунды я увижу труп своей лучшей подруги. Врач был готов стянуть простыню, не дожидаясь нашего ответа, и сделал это.

      Нависшую тишину разорвал пронзительный вопль Екатерины Михайловны. Я тоже не могла сдерживать слез. Однако, как бы мне того ни хотелось, кричать так же громко я не могла. Что-то меня останавливало.

      – Юля, это невозможно! – билась в истерике Юлина мама, пытаясь достать из сумки телефон. – Сначала Женя, теперь… Я найду этих уродов, обещаю!

      Екатерина Михайловна схватила дочь за руку и стала гладить холодное тело, не обращая совершенно никакого внимания на слова патологоанатома.

      – Это она! ЭТО ОНА! – крик только усиливался, а слезы не останавливались. – Идите все вон! Я должна побыть с ней одна! Уйдите! УЙДИТЕ!

      Я смотрела на труп подруги. Мне было страшно. Очень страшно.

      Патологоанатом был не в силах слушать крики Екатерины Михайловны и отправился за стаканом воды, пока я продолжала наблюдать за ней, суетящейся над трупом дочери. Я видела ее крашеные розовые волосы, ее уши, такие непривычно голые без сережек, ее глаза, когда-то ярко-голубые, но теперь плотно закрытые веками… Все это было невообразимо страшно.

      Екатерина