Бессмертные витязи. Воины с Арконы. Сергей Юрьевич Соловьев

по резной деревянной лестнице. Марио Кастелли разыскал своих слуг, Томмазо и Дамиано чинили повозку.

      – В подклети господского дома сделаете узилище. Железную клетку для нескольких людей. Понятно, Дамиано? – как можно ласково произнёс епископ.

      – Для кого, экселенц? – со страхом спросил служка.

      – Если будешь так любопытен, то для тебя, мой добрый Томмазо.

      Епископ оставил приятелей в крайнем смущении, и прошёл в малый дом, к рыцарю. Ратсдорф в это время с аппетитом завтракал.

      – День добрый, Карл. Пришёл забрать ключ от лабаза с ледником.

      – Тело находится там, и оно обезглавлено, – ответил рыцарь не меняя выражения голоса, словно речь шла о чём-то будничном.

      – Отлично, не буду мешать.

      Через два дня узилище было готово, снабжено толстенными решетками и мощным замком. Кастелли был доволен, и заплатил кузнецу двадцать дукатов. Труп был занесён в подвал самим епископом.

      Кастелли переоделся в старую сутану, надел кожаный передник и перчатки. Взял голову, отрезанную рыцарем Карлом, приладил к телу. Долго смотрел на свою работу, затем не поленившись, принялся пришивать голову к шее. Всё равно держалось не очень, и Марио подложил войлочные валики под голову. Кандалы на руках и ногах были надежны, и их соединяла общая цепь, приклепанная к железному пруту, забитому глубоко в землю.

      – Не подвели меня, дружок…– тихо проговорил епископ, уходя из подклети, – должно всё получится!

      Боёв пока не было, армия отдыхала трое суток. Кастелли ходил в нетерпении все эти три дня, наконец, не в силах терпеть, спустился в подвал своего дома, держа в руке любимый бронзовый масляный фонарь.

      Шаг за шагом отдавался в голове пожилого человека, он боялся даже дышать полной грудью, посекундно вытирая пот со лба платком.

      – Давай, иди, – подгонял он сам себя, – ещё три шажочка…

      Желтый тусклый свет осветил узилище. Тело так и лежало недвижимым на войлоке, губы трупа посинели, ощущался слабый запах разложения.

      Епископ в изнеможении закрыл глаза, и принялся читать молитву. Он переоделся во всё старое, открыл клетку и стал снимать кандалы. Затем закутал труп в мешковину и потащил, кряхтя и вздыхая, наверх. Там стояли неразлучные Томмазо и Дамиано.

      – Чего смотрите? Отвезите тело на кладбище, и заройте. Вот вам, – и епископ дал две серебряные монеты.

      – Сделаем, экселенц, – с готовностью ответили служки.

      Сеча у храма Святовита

      Вальдемаровы переговорщики вернулись со скалы храма ни с чем. Датский король задумчиво крутил перстень на пальце, обдумывая дальнейшее.

      – Тропа узкая, много воинов за раз драться не смогут, – говорил он Нильсу, тысячнику, – воинов у Славомира после резни у ворот, человек двести осталось…

      – Так и есть, мой король…

      – На дороге десять в ряд и встанут, не больше.

      – Так и есть....

      – Твои воины должны атаковать непрерывно до вечера. Потом на следующий день. Больше трёх дней венды не выдержат. Хакон тебя поддержит.

      – Мы исполним ваше повеление, –