Хозяин моей жизни. Екатерина Ромеро

снова касаются чьи-то руки, вижу как Алик подходит и садиться на меня, больно расставляя коленом мне ноги, а после я слышу выстрел. Не знаю, кто стрелял, ничего не понимаю.

      – Отошли! Назад, я сказал!

      Чей-то голос гремит совсем рядом, но от шока я не могу разобрать что происходит.

      – Ты че, Леший? С дуба рухнул?

      – Эта сука меня лично оскорбила. Себе возьму. Ты мне должен Алик, и ты Лавр тоже, так что перебьетесь пока. Верну как наиграюсь.

      – Блядь… Леший, ну где ты взялся. Неделя у тебя, понял? Не больше.

      Сквозь туман чувствую, как с меня слезает этот груз, а после кто-то за волосы хватает и я встречаюсь с серебристыми страшными глазами.

      Леший обхватывает мое лицо, сжимая скулы рукой до боли, проводит большим пальцем по разбитой губе, намеренно размазывая кровь и причиняя боль:

      – Ну что крысеныш, добро пожаловать в ад.

      Чеканит этот страшный бандит прямо мне в лицо, а после с легкостью поднимает и перебрасывает меня через плечо.

      Я видимо тут же отключаюсь, потому что не помню, что случается дальше. В боку что-то простреливает и меня вырубает.

      Глава 3

      Эта тварь сдала поставку. Ментовская крыса, она работала на Бакира четыре года. С виду простая официантка, которая на деле оказалась двуличной сукой и повела пацанов на смерть.

      Я тоже мог быть там и тогда сожрал бы сам автоматную очередь. Миша должен был быть там, но его подменил Хаммер.

      Их расстреляли. Всех в упор и без предупреждения, а она знала. Знала что будет и молчала, за что теперь получит наказание.

      Бакир отдал эту девку Лавру, я приезжаю проверить, что он уже ее кончил, да вот только с какого-то ляда пацаны решают развлечься и перед моими глазами предстает не особо красивая сцена.

      Они повалили девку на пол, раздели ее и изрядно отлупили. Теперь кукла трясется и рыдала точно побитый щенок. Голая, в одном только белье и даже без обуви.

      Смазливое лицо, сучьи глаза, сиськи, талия, худые ноги. Все при ней. Темные длинные волосы в грязи и пухлые губы дрожат от страха.

      Ей дико страшно, такое не сыграешь, хотя думаю, она превосходная актриса, раз так долго ни у кого даже сомнений не возникло в том, что эта сука сдавала все ментам.

      Бойся тварь, больше бойся, чтобы пацаны тебя услышали, хотя в этом больше нет никакого смысла. Она покойница и скоро сдохнет, кровью своей смоет то, что натворила.

      Я поднимаю ее с пола, а она мне харкает в лицо, шипит точно гремучая кобра, смотря с вывозом, который я тут же принимаю.

      Нет, она не сломлена, она блядь, безбашенная просто и это даже забавно. Избитая сучка хорохорится как воробей и пытается мне что-то доказать, тогда как я держу ее за гриву и у меня блядь, просто встает на нее.

      Она смотрит на меня в упор, дрожит и брыкается, хоть из ее разбитой губы уже хлещет кровь. Ее слезы оказываются сладкими точно самый вкусный нектар. Они горошинами катятся по ее щекам, но взгляда от меня девка не отводит.

      Я достаю нож и срезаю с нее остатки шмоток, раздеваю догола, полностью.

      Оцениваю