Сыновья Дьявола. Клоэ Валлеран

а ты?

      – Из Вашингтона!

      О вашингтонцах говорят, что слово «работа» – единственное, что можно от них услышать. Если это относится и к Лоле, то для меня нет никаких проблем, поскольку я приехала сюда с намерением учиться и потом получить диплом, избежав при этом все возможные препятствия.

      Мы с Лолой болтаем, пока я раскладываю вещи. Она учится на социологии, на третьем курсе, а потом хотела бы стать преподавателем. Ее родители все еще вместе после двадцати пяти лет брака, и у нее есть старший брат. Это очень живая, остроумная девушка, она заставляет меня хохотать до упаду. Вдобавок она совершенно очаровательна. У нее каштановые волосы и стрижка каре, которая ей необыкновенно идет. Под глазами и на носу у нее, как звезды на небе, сияют веснушки. А маленький рост и поистине крошечные ладошки делают ее просто прелестной.

      После доброго часа болтовни Лолы о ее жизни и о самых невероятных историях, с ней приключавшихся, она предлагает показать мне кампус.

      – Лучшее, что есть на этом кампусе, – это кофе, – говорит она мне, когда мы заходим в кафетерий. – Я уверена, что такого вкусного кофе ты еще никогда не пила. И кстати, ты мне почти ничего о себе не сказала! Чем занимаются твои родители?

      – Моя мать – секретарь и кассир.

      Лола заказывает два кофе и снова поворачивается ко мне.

      – А твой отец?

      – Он умер.

      Она замирает на месте и, что вполне ожидаемо, с грустью смотрит на меня.

      – Клянусь глазом Одина[1], Ава… Прости меня, я слишком любопытная.

      Я уже готова была сказать ей, что ничего страшного, нет проблем, но вместо этого, сдвинув брови, внимательно разглядываю ее. И когда до меня окончательно доходит, что она только что сказала, я изумленно распахиваю глаза и чувствую, как бешено колотится у меня в груди сердце. Я могла бы расхохотаться от удивления и радости, если бы только не сдержалась.

      – Клянусь глазом Одина?

      Не замечая вспыхнувшей в моих глазах надежды, Лола отводит взгляд и нервно смеется, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

      – Я выросла с родителями, которые верят в скандинавских богов.

      Она машет рукой, что должно означать просьбу забыть ее слова, но мои губы уже растягиваются в улыбке. Это открытие мне очень нравится: меня охватывает радостное, приятное чувство.

      Мы берем кофе и выходим посидеть на травке.

      – Я не думаю, что Один имел к этому какое-то отношение. Может быть, норны[2]?

      – Да, ты, наверное, права. Во всяком случае, если боги имели зуб против твоего отца, то это наверняка должны были быть…

      Последние слова замирают у нее на губах. Она смотрит на меня, разинув рот до такой степени, что я боюсь, что у нее отвалится челюсть. Я прикусываю губу, чтобы не рассмеяться.

      – Т… ты тоже, ты?..

      Я ласково ей улыбаюсь и отхлебываю глоток горячего кофе.

      – Я выросла, слушая истории о подвигах

1

В скандинавской мифологии Один – верховный бог. Он – отец всего сущего и один из трех богов – творцов Вселенной (двое других – его братья). Здесь клятва «глазом Одина» отсылает к глазу, который он принес в жертву, бросив его в колодец Мимира, чтобы обрести мудрость. Здесь и далее прим. автора.

2

В скандинавской мифологии норнам принадлежит роль определения судьбы каждого – и человека, и бога. Три главные норны – это Урд, Верданди и Скульд. Их имена можно перевести как Прошлое, Настоящее и Будущее соответственно.