Числа. Трилогия (сборник). Рейчел Уорд

это было только вчера?

      – Я слышал, как ты рассказывала бабуле про свою маму, – тихо сказал Жук. – Я тебе сочувствую и все такое.

      – Ты-то тут ни при чем.

      – Знаю, но…

      – Пожалуй, без нее даже и лучше. Она была… непростая.

      Я осеклась. Это было враньем, и я прекрасно это знала. Как бы там мы с ней ни жили, лучше уж так, лучше иметь какой-никакой дом, чем мотаться с места на место, как я моталась после ее смерти. Ничейный ребенок.

      Так мы и говорили, час за часом. В безбрежном пространстве голоса звучали совсем слабо, но пока мы не молчали, неведомые призраки и чудища, затаившиеся в темноте, в бесконечности, протянувшейся во все стороны, не решались приблизиться. Постепенно паузы становились все длиннее – мы по очереди уплывали в сон.

      Видимо, я уже совсем задремала, когда меня разбудил жуткий вопль. Я открыла глаза, да только от этого мало что изменилось: непроглядная тьма – хоть открой, хоть закрой.

      – Слышал? – прошептала я.

      – Тут и покойник бы услышал.

      Вопль прозвучал еще раз, надрывный, пронзительный крик, разорвавший ночь, такой громкий, что, казалось, он доносится сразу со всех сторон, сверху, даже изнутри. Сон пропал, я боялась пошевелиться. Жук придвинулся ближе, я слышала, как он перекатывается по сухим веткам и листьям; запах его тоже приблизился.

      – Что это такое, по-твоему? – спросил он очень тихо возле самого моего уха.

      – Не знаю.

      – Ты веришь в ведьм?

      – Заткнись!

      Ну да, я верю в ведьм. А еще в призраков, в оборотней и всю прочую ночную нечисть.

      Новый леденящий кровь вопль, за ним на сей раз последовало громкое уханье.

      – Да это сова, Джем. Я ее раньше живьем не слышал. Вот ведь расшумелась, а? Нет там какой-нибудь каменюки?

      Он сел, пошарил вокруг, потом встал, метнул что-то в крону соседнего дерева. Я слышала, как посыпались сучки и листья. Через несколько секунд вопли зазвучали снова, но постепенно начали стихать. Сова, видимо, решила поискать себе убежище поспокойнее.

      – Ну прям настоящий сельский житель. Кидает камни в сову.

      – Это верно, сельские жители всегда кого-нибудь стреляют или натравливают собак, а те потом рвут на клочки. Это как раз по мне.

      Сова продолжала протестовать, но теперь где-то далеко. Голос ее точно усиливал наше одиночество, безграничность окружавшей нас пустоты. Мы прислушивались, и тут я почувствовала, что замерзаю. Одну ночь мы тут как-нибудь перекантуемся, а завтра придется искать что-нибудь другое.

      Сна у меня теперь не было ни в одном глазу. Оставалось лежать, вслушиваться и по мере сил поменьше думать.

      Я решила, что Жук уснул, но через некоторое время вдруг почувствовала, как рука его пробирается под мое одеяло, ищет мою руку. И потом мы лежали так, рука в руке, и ждали, пока в небе затеплится утренний свет. Ни он, ни я не спали, когда в тяжелом ночном воздухе раздался еще один звук – гул вертолета.

17

      – Слышал? –