Я мыслю, значит, я существую. Max Maximov

я видел, как она удлинялась! – воскликнул Мишка.

      – Криминалисту надо звонить, – произнесла Алёна и подошла ко второму трупу.

      – Бесполезно, – ответил капитан, – Пак написал сегодня, что сломал ногу.

      Следователь никак не стала комментировать это.

      – К некроманту их? – предложил Сергей Петрович.

      – Да, – ответил Федя, – мешки в машине есть.

      – Куда? – спросила Алёна.

      – К некроманту, – повторил Федя.

      – К Костяну, в морг, – пояснил капитан.

      – А… поняла, – ответила следователь.

      – Почему он называл себя художником Айвазовским? – спросил Мишка.

      Ответил лишь один Федя и то вопросом:

      – Может, поклонник его творчества?

      ***

      Трупы Федя, Ласкин и капитан втроем запихнули в специальные черные мешки и погрузили в багажник Лады. Машина, слава богу, не сильно помялась из-за удара о столб. На обратном пути Вася вспомнил про дипломат, который художник выронил. Дипломат подобрали и открыли. Внутри лежал нож для бумаги с засохшей на нем кровью, молоток (так же в крови), детские скакалки, шорты, пустая коробка от телефона, что-то наподобие скатерти, свернутой в трубку, ветки дерева, клавиатура и мышь с оборванными проводами, альбом, в котором каждый лист с обеих сторон был исчерчен чем-то на подобие планировочных проектов домов с видом сверху, цветные карандаши, шнурки, наушники и варежки.

      Алена, Мишка и Ласкин сидели на заднем диване автомобиля. Раскрытый дипломат со всем этим несвязанным между собой барахлом лежал на коленях у Алёны. На улице еще не рассвело, поэтому пришлось включить лампочки на потолке. Федя и капитан, повернувшись назад, тоже рассматривали вещи художника.

      – И как это понимать? – первым нарушил молчание Кошкин, взяв альбом с криво изображенными пародиями на чертежи. Федя начал листать его.

      – Все в этих кривых рисуночках, – произнес полицейский, – бред какой-то. Сколько же он все это рисовал?

      На каждом изображении плана помещения были нарисованы еще и мебель с бытовой техникой и сантехникой – столы, стулья, кровать, ванна, туалет и прочее, что уже было сложно как-то точно идентифицировать. К примеру, в помещении, которое было явно кухней, судя по нарисованной плите с четырьмя конфорками, рядом находились прямоугольники, видимо, это обозначало кухонный гарнитур. На этих прямоугольниках были прямоугольники поменьше – возможно, микроволновка, или еще что-то подобное по форме. И так в каждом помещении изображено было все мелко и детально. Чтоб исписать этим весь альбом, потребовался бы не один день.

      – Что, если он зарисовывал интерьеры наших квартир? – предположил Ласкин.

      – Да! – оживился Мишка, – он так рассматривал всё в моей комнате! А потом наверно хотел нарисовать это!

      – Больше похоже на какие-то компульсивные действия, – сказал капитан, – он был явно сумасшедший.

      – Я же говорю, это не человек, – выразительно произнес Ласкин, глядя на капитана.

      – Ох… заладил, ты Вася… Ты прям как наши деды местные – не человек, не человек.