Из глубины. Линкольн Чайлд

и понял.

      Голос у Корбетта оказался удивительно низкий для его роста, и говорил он медленно и размеренно, словно взвешивая каждое слово. На носу у него сидели круглые очки в серебристой оправе.

      – Простите, что нарушаю ваш домашний распорядок.

      – Ничего. Особенно если вы не храпите.

      – Не обещаю. Лучше держать дверь закрытой.

      Корбетт рассмеялся.

      – А это Мишель Бишоп, – произнес Ашер, указывая на женщину, по-прежнему сидящую за столом. – Доктор Бишоп, это Питер Крейн.

      Доктор Бишоп кивнула:

      – Очень приятно.

      – Взаимно.

      Молодая женщина с темно-русыми волосами была стройной и высокой – настолько, насколько был невелик ростом Корбетт; у нее оказался пристальный взгляд. Она была привлекательна, но не более того. Крейн решил, что это она – главный врач на станции. «Интересно, что она не встала и не подала руки», – подумал Крейн.

      – Присаживайтесь, доктор Крейн, – пригласил Корбетт, возвращаясь на свое место.

      – Называйте меня Питером.

      Ашер улыбался, глядя на всех по очереди, словно гордый отец.

      – Питер, оставляю вас на любезном попечении этих двоих. Они введут вас в курс дела. Мишель, Роджер, я загляну к вам позже.

      Ашер подмигнул присутствующим и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

      – Выпьете что-нибудь, Питер? – спросил Корбетт.

      – Нет, спасибо.

      – Может, хотите перекусить?

      – Нет, не волнуйтесь, ничего не хочу. Чем раньше мы займемся медицинской проблемой, тем лучше.

      Корбетт и Бишоп обменялись взглядами.

      – Видите ли, доктор Крейн, – заговорила Бишоп, – это не проблема, а проблемы.

      – Да? Что ж, я не удивлен. В конце концов, если мы имеем дело с кессонной болезнью, у нее бывают самые разные проявления.

      Кессонная болезнь была так названа потому, что впервые ее открыли в середине девятнадцатого века среди людей, работавших в условиях повышенного давления. Случаи наблюдались в первом кессоне, вырытом под Ист-Ривер в Нью-Йорке при строительстве Бруклинского моста. Если рабочие после пребывания в условиях повышенного давления выходили из кессона на воздух слишком быстро, в их кровеносных сосудах образовывались пузырьки азота. Помимо других симптомов, это причиняло сильную боль в руках и ногах. Часто пострадавшие сгибались пополам от боли, и синдром получил довольно саркастическое название «греческий наклон». Позднее термин сократился до «наклона». Принимая во внимание глубину, на которой работала экспедиция, и саму природу раскопок под Атлантикой, Крейн был уверен, что без кессонной болезни тут не обошлось.

      – Думаю, у вас есть гипербарическая кислородная камера или какое-нибудь другое декомпрессионное оборудование, которое вы используете для лечения пострадавших? – спросил он. – Когда мы закончим, я, если вы не возражаете,