История княжества Псковского. Евфимий Болховитинов

позволяли торговать с немцами, а пленных русских, убегавших из Лифляндии через Литву, задерживали у себя. Посему вече псковское от имени своего князя Василия Васильевича Шуйского всех посадников из всего Пскова отправило к Казимиру посадника Василия Люшковича и боярина Юрия Ивановича с просительной грамотой о том, чтобы король не давал помощи орденмейстеру, не обижал бы в своем государстве псковских купцов, не запрещал бы им торговать с немцами и со всеми купцами, а литовцам запретил бы удерживать у себя псковских пленников. На это посольство Казимир ответствовал псковичам своей грамотой с обещанием не помогать лифляндцам, а обиды, причиненные псковским купцам, рассмотреть и удовлетворить, и запретить пленных, убегающих из Лифляндии, в Литве задерживать. Но в той же грамоте жаловался он, что много и его подданных ограблено, задержано и побито во псковских волостях и что многократно на то приносимы бывали посадникам жалобы, но управы не было получено[28]. Таким образом, псковичи со стороны Литвы хотя несколько и были успокоены, но лифляндский орденмейстер Бернард де Борх после разорения Кобылинской крепости дал им покой только на шесть месяцев и 18 августа опять явился с сильнейшим ополчением под Изборск. Он старался выжечь также и эту крепость, как прежде Кобылинскую, или разбить пушками. Но приметы к каменным ее стенам зажженного хвороста и дров ничего больше не произвели, кроме как дымом и пламенем мешали осажденным отражать неприятеля, а пушками долго было бы разбивать оную. Бросаемые в крепость тучи стрел с зажженными фитилями для произведения пожара внутри были также безуспешны. Поэтому, простояв два дня под стенами ее, не захотел он тратить больше времени, а пошел прямо ко Пскову. 20 августа явился он перед стенами псковскими и расположился на поле в Завеличье, которое до прихода еще его сами псковичи выжгли, дабы не дать ему пристанища, а в бродах выше города – на Выбуте, дабы не мог он перейти Великую реку, сделали завалы, и на стороже там поставлены были пригородские войска. Такую же стражу послали они и на устье реки Великой. Но это последнее место неудобно было к преграде, и на другой же день с озера по реке проплыли ко Пскову юрьевцы в 13 шнеках с военными и съестными запасами. Они, остановившись на лугу за монастырем Св. Стефана, расположили там свои батареи против Запсковья, а часть перевезли против Полонища и начали непрерывную стрельбу. В гражданах рождалась уже робость, так что многие стали разбегаться, и даже один посадник, Филипп Пукашов, ушел было, но был догнан. Сам князь их Шуйский приготовил уже оседланных лошадей для побега и едва был уговорен, и остановлен посадниками и боярами. Гонцы, посланные в Новгород и в Москву с просьбами о помощи, не возвращались, или, по крайней мере, ниоткуда не привозили обнадежения. Ибо великий князь был сам тогда занят войной с крымским ханом, а новгородцы после уничижения своего потеряли бодрость. В этих тесных обстоятельствах один из граждан объявил посаднику Стефану бывшее себе в сновидении

28

Грамота этого псковского посольства и ответ Казимиров записаны в польской метрике и в конце приурочены индиктом 13, что приходится на 1480 год. Там же записаны и три Казимировы жалобные грамоты псковичам на обиды литовских купцов.