Молот. Начало пути. Рафаэль Дамиров

крупные капли:

      – Как же вы, господин, так можете, иль нечистый с вами?

      – На площади должны быть все мужчины Тисса, – я положил руку на рукоять кинжала. – Ты меня понял?

      – Конечно, господин, – закивал староста и бросился собирать народ.

      Через пять минут все население деревни, а это около трехсот человек, собралось на площади, негодующе переминаясь с ноги на ногу. Пришли даже дети. Их никто не собирал, но любопытство и желание подурачиться ночью одержали верх.

      Я поднял руку, люд притих.

      – Жители Тисса, среди вас находится человек, лишивший Руну жизни.

      – Не-ет!.. Нет! – зароптал народ. – Отродясь не бывало такого, это дело рук пришлых!..

      – До реки, где лежит тело, очень близко, – оборвал я. – Кто-нибудь из вас слышал крики о помощи несколько часов назад?

      Люди опустили головы…

      – Нет, не слышали, – ответил я за них. – Потому что их не было! Потому что Руна знала убийцу и подпустила его к себе. Он напал и, придушив ее, снасильничал, а затем убил… Руна – статная девушка, закаленная крестьянской работой. Не каждый справится с ней. Скорее всего, душегуб силен и молод. Он караулил ее у реки. В рощице, откуда хорошо наблюдать за окрестной речкой, я нашел место с истоптанной и примятой травой. Поврежденные травины не пожухли и еще зелены. А теперь скажите мне, кто из парней чрезмерно ухлестывал за покойной, кого она отвергала, чьих ухаживаний она не принимала?

      Наступила гробовая тишина. Стало слышно даже кваканье лягушек с противоположного берега.

      – Нистон… Он хаживал к девице, – промямлил староста, всплеснув руками.

      – Д-да… Да, – закивал народ.

      – Где он? – спросил я, окинув взглядом толпу.

      – Да вот же! – воскликнул староста, тыча пальцем в широкоплечего парня, стоящего немного поодаль в толпе.

      – Нистон, подойти ко мне, – махнул я парню рукой.

      – Да вы что? Я в жизни бы ее не тронул! – завопил Нистон, хватаясь за голову. – Да я сам голыми руками убью того, кто это сделал!

      Народ загудел.

      – Подойти ко мне, Нистон… – ледяным тоном повторил я. – Ближе…

      Это подействовало не только на Нистона. Жители враз приумолкли и, казалось, готовы были сами подойти ближе.

      Нистон, опустив голову, послушно поплелся к центру площади.

      – Что у тебя с лицом, Нистон? – спросил я, указывая на свежие царапины.

      – Шиповником в лесу оцарапал, – парень нервно теребил край рубахи.

      – А что же у шиповника пятерня как у человека? – спросил я и, наложив свои пальцы ему на лицо, провел рукой сверху вниз. Пальцы накрыли параллели царапин, повторяя их путь. – А это у тебя откуда? – Я дернул его за порванный край рубахи.

      – Я ж-же говорю… в лесу…

      – Это я нашел в руке у убитой! – я поднял вверх найденный лоскут. – Она сорвала его с одежды душегуба. – Сними рубаху, Нистон.

      Парня затрясло, но он скинул рубаху, обреченно глядя на меня затравленным зверем. Я приложил