Плененная невинность. Люси Эллис

здесь готовите? Убираете? – выпалил Алексей. – Честно говоря, я не привык объяснять свои действия прислуге.

      – Я няня Кости.

      Он тихо выругался, подозрительно глядя на нее.

      – Так почему же, черт подери, вы не сказали мне об этом раньше?

      – Я не понимала, что происходит.

      Это звучало весьма неубедительно, но не могла же она сказать ему: «Вы обняли меня и тем самым сбили меня с толку, а потом я увидела ваше лицо и совсем растаяла от желания». Мэйзи прекрасно понимала, что такое с ним случается каждые пару дней, если не чаще.

      – Я хочу, чтобы вы задержались и объяснили мне, что именно вы собираетесь делать. – Ее голос прозвучал нервно и сбивчиво.

      Алексей явно не был готов ничего объяснять. Он смотрел на нее так, будто не мог поверить в то, что вообще разговаривает с ней. Тут из детской донесся крик.

      – Костя! – одновременно воскликнули Мэйзи и Алексей.

      Мэйзи вызывающе взглянула на него, побуждая его оттолкнуть ее, но он застыл в нерешительности. С одной стороны, он не хотел пропускать ее вперед, а с другой – не знал, как обращаться с двухлетним ребенком.

      Мэйзи, пользуясь возможностью, первой направилась к детской, но он последовал за ней.

      – Послушайте, – сказала она, силясь успокоиться. – Подождите здесь, не ходите за мной, а то малыш испугается, увидев незнакомого человека.

      Алексей кивнул:

      – Хорошо, я подожду.

      Мэйзи прошла в комнату, освещенную ночником. Костя стоял на кровати с красным, заплаканным лицом. Увидев Мэйзи, он перестал плакать и протянул к ней пухлые ручонки.

      – Мэйзи! – четко произнес он.

      Мэйзи подняла его на руки – с трудом, потому что он был крупным для своего возраста, села в кресло и начала качать мальчика на руках – и делала это так непринужденно, будто занималась этим всю жизнь. Алексей полагал, что материнство для женщины естественно, но его опыт говорил об обратном – из всех женщин, с кем он встречался, он едва ли мог припомнить хоть одну, которой нравилось бы общаться с детьми. Он и сам не был большим любителем детей. Алексей был крестным Кости, но видел его лишь однажды – в день крестин в русской православной церкви в Лондоне.

      – Я не думал, что он такой… маленький, – тихо произнес Алексей, боясь напугать мальчика.

      При звуке его голоса малыш приоткрыл глаза. Мэйзи заметила, что голос Алексея похож на голос Костиного отца – чуть ниже, но с тем же акцентом, выдававшим, что английский язык не был для него родным.

      – Папа, – неуверенно произнес ребенок тоненьким голоском.

      – Нет, это не папа, – тихо ответила Мэйзи.

      Алексей медленно подошел к ним, присел на корточки, чтобы не пугать Костю своим ростом, и серьезно проговорил:

      – Здравствуй, Костя. Я – твой крестный, Алексей Ранаевский.

      При этих словах напряжение Мэйзи немного спало. Костин крестный. Как же она могла забыть? В день крестин она лежала в постели с температурой, но ей рассказали о красавце Алексее Ранаевском. А теперь вот