Верхний мир. Феми Фадугба

Съемка была с матча Американской лиги двадцатилетней давности и показывала, как девушка бьет штрафной с той же самой точки, что и я. Видеть, как гол ложится точнехонько в нужный сектор, было очень утешительно. То, что за примером пришлось лезть так далеко в архивы, – куда менее.

      – Пять секунд.

      Я знала, что психологиня команды шептала бы сейчас мне в ухо, если б могла, какой-нибудь очередной душеспасительный вздор системы «помоги-себе-сам», который всегда лился из нее, как из крана: «Забудь про поле, Риа. Про траву, про мяч, про все. Цель – только внутри тебя. Если сумеешь попасть в нее там, мячу ничего другого не останется…»

      Хрен там, подумала я. Мне нужно в точности знать, что происходит вокруг. Потом препарировать это и применить себе на пользу. Я бросила еще один, последний взгляд на оборонительное звено.

      – Три.

      Прожектора вдруг начали меня слепить; сердце заколотилось с такой силой, что, честное слово, я слышала гром крови в сосудах ушных раковин. Возможно, это мой последний в жизни штрафной, вдруг дошло до меня. Последний раз, когда Джиббси делает ставку на меня. Последняя неделя в клубе. Мысль моя рассеялась по тысячам вариантов будущего, где удар прошел мимо и все развалилось к чертовой матери. Если я промажу, Тони, мой приемный отец, – он оставит меня дома? А Поппи? Она станет за меня бороться? Или просто, как все остальные, возьмут и…

      – Две.

      Воздух ворвался глубоко в легкие. Я наклонила голову, слепила «снежок» вокруг мяча. Я видела цель и понимала, что точный удар в нее изменит все.

      – Одна.

      Шаг вперед, один, другой… дальше раскатиться в бег… ниже… и удар. Мгновение спустя носок поцеловал мяч, и я проводила его глазами в полет.

      Судя по тому, как все шестеро защитников шарнирно повернули головы, они готовились к пробивному удару. Мяч, однако, взял левее и прошел в дюйме над хвостом на макушке нашего капитана, Марии Маршел. Попав в угловой сустав ворот, он отклонился и со свистом ткнулся в сетку в глубине.

      Гол.

      Верхний угловой, который у вратаря нет ни единого шанса взять.

      – Ты же моя гребаная красотка! – прошептала я себе.

      Голкиперша так и стояла, широко расставив ноги и глядя на меня. Как и было предсказано, она даже с места не сдвинулась.

      Джиббси свистнула длинный, на полное время, разорвав повисшее над полем молчание.

      – Два – один. Отличный рабочий день, леди.

      О, как я была с ней согласна.

      Но какого хрена они все молчат? Даже девчонки из моей собственной команды, которым вообще-то полагалось с ума сходить после такого припоздавшего триумфа, едва отреагировали – ну, если не считать пожатий плечами и закатывания глаз.

      В прошлом году, когда я играла за команду старой школы (до того, как ее закрыли и я перевелась в школу «получше», но без спортивной программы для девочек и вынуждена была искать себе клуб по месту жительства), все было по-другому. Там если ты забивала такой крутой гол, тебя погребало под целой