Тайрин. Семь прях. Книга 3. Тамара Михеева

стена, и все. Мы с Тинбо проверяли.

      Тайрин провела рукой по стене и неожиданно нащупала на камне будто бы рисунок. Она пригляделась. Круг в квадрате, который вписан в треугольник. Опять этот знак!

      – Наверное, ты просто перепутал место, – сказал Лайпс и предложил, не слушая возражений Мэтла: – Давайте я вас провожу. Ночь теплая, совсем не хочется домой.

      Тайрин шла рядом с Лайпсом и думала: почему такой человек, как Лайпс, гуляет вечерами один? Где его друзья? И как он сам оказался за стеной? Впрочем, он же книжник, он может выйти через ворота, никто его не остановит. Она посмотрела на нового знакомого, и он тут же поймал ее взгляд, будто сам смотрел на нее не отрываясь. А потом спросил:

      – Давайте завтра пойдем туда же? Может, встретимся в Свечном переулке?

      Тайрин стояла у окна, смотрела на убегающую улицу и плакала, а сказать, отчего эти слезы, не могла. Рука ее еще хранила тепло руки Лайпса. Она взглянула на спящего брата. «Так вот как это бывает… вот что он чувствует к Ауте. Как это больно и легко, как нежно и как тяжело, будто танцуешь сразу и с литами, и с флигсами… Что мне с этим делать?»

      Челиса, дочь каесана-книжника

      Все лето они были вместе: Тинбо, Тайрин, Аута, Бьёке, Мэтл и Лайпс. Почти каждый вечер они выбирались из города через лазейку, которая появлялась в стене с наступлением темноты. Там, за стеной, было их убежище от всех правил и законов Рилы.

      После работы мальчишки заходили за девочками, и они до самой ночи бродили по улицам Рилы, покупая в лавочках пирожки, яблоки в карамели, сидр и засахаренные орешки. У Лайпса и Тинбо всегда было денег чуть больше, и они щедро угощали остальных. Иногда к ним присоединялись друзья Лайпса, книжники, правда, за стену никогда не ходили, только Лайпс был посвящен в этот секрет. На удивление, они все были веселыми, остроумными и не задирали нос. И Саро, лучший друг Лайпса, и молчаливый Микас, и увалень Бови. «Может, между нами и книжниками не такая уж большая разница, как нам всю жизнь твердили», – рассуждали Тайрин и Тинбо после таких прогулок.

      Бабушке все это не нравилось.

      – Дружба с книжниками не доведет до добра, – говорила она. – Того и гляди в нашу белочку влюбится кто-нибудь из них, и что нам тогда делать? Отдавать ее замуж за книжника?

      – Ох, мама, – вздыхала Гела, – кто в их возрасте не влюблялся? Пройдет.

      – Не так уж сильно мы и отличаемся друг от друга, – вставлял Тинбо.

      – Да, только нас в десять лет ведут на площадь Отбора, и мы начинаем работать там, где скажут, а их – отправляют в школу, где учат, как управлять нами.

      При этих разговорах у Тайрин вспыхивали щеки, и она всегда хотела убежать из комнаты, но оставалась и слушала. Бабушка, конечно, была права, но неведомая сила тянула ее к Лайпсу, и она не могла сопротивляться. Она мечтала однажды прочитать Лайпсу что-нибудь, как бы между прочим. Вот он удивится, этот необыкновенный Лайпс, который днем был почти мастером, почти хозяином мастерской и книжником, а вечерами гулял с ними по Риле и за стеной,