Путешествие юного домового. Валентин Стерхов

да на соображалку малость туговат. Недотумкал он, что с подвальными просто так договориться за старый должок – Это полдела. Добро они помнят, но отвечают на него со свойственной им небрежностью и подвальным юмором. Эти обладатели бомжовой харизмы запросто могли тебе подкинуть оборотную тварь заместо живого, настоящего, слегка одурманенного до послушного состояния котейки. И поехал бы ты на нём, перепрыгивая с крыши на крышу, а где-нибудь в прыжке над улицей превратился бы он под тобой в соплю зелёную, и рухнул бы ты с высоты оземь. Но есть у Горюни одна добродетель: он язык за зубами держать не способен, что в ухо ему влетит, тут же другим растрезвонит да приукрасит малость. Вот и о тебе много интересного разболтал.

      Щучий Хвост осёкся на полуслове, глубоко вдохнул вечернюю прохладу и продолжил:

      – Рассказал, будто ты собрался на мир собственными глазами посмотреть. Вот тут я и подсуетился – анчуток напряг да припугнул малость.

      – Спасибо тебе, сосед, за доброе дело! Я даже не знаю, чем смог бы тебя выручить, случись такая необходимость.

      – Ну, как знаешь. Ты сам трижды мне спасибо сказал. Кроме того, опять же сам, никто тебя за язык не тянул, отблагодарить меня напросился. По нашим законам троекратное спасибо к просьбе услугу ответную оказать приравнивается, и кутник не может отказать в такой настойчивой просьбе другому кутному. А посему вот тебе моя просьба, которую если не выполнишь, ходу домой тебе не будет!

      Щучий Хвост явно пытался себя сдержать, но радость его, что он всё-таки добился своего, умело сплетя паутину интриги, так рвалась наружу, что, казалось, его раздуло изнутри.

      – Всякая причина будет тебя от дома отваживать, коль не добудешь то, что надобно мне!

      – А как же "на роду написано домой вернуться"? – не на шутку испугавшись, дрожащим голосом задал вопрос Углёнок, непроизвольно оглядывая свой дом и ища глазами окно, из которого он любил наблюдать за жизнью, царящей во дворе и которая уже начала учить без оглядки на его наивность. Там, за его окном сейчас наверняка сидели отец, мать и сестрёнка Слезинка, провожая его в путь "туда" чтобы он только посмотрел и вернулся. Комок горечи подкатился к горлу, но домовёнок сглотнул его обратно, стойко встречая первые превратности судьбы.

      – А так, что ты переписал то, что написано было, сам того не ведая, – с притворным сожалением вздохнул хитроумный дядька. – Даже я не в силах что-либо изменить. Сам себе ты напророчил путь долгий, трижды попросившись у меня сделать мне же какое-нибудь одолжение. Только по-нашему кутному уложению не могу я тебе в той просьбе отказать, ибо несчастья свалятся на наши с тобой головы такие, что и подумать страшно. Понимаю, что не знал ты о том, что я тебя попрошу, но это уже не моя беда. Хотел услужить – милости просим!

      – Несчастья, говоришь, свалятся на голову? А по-твоему, уехать из дому ненадолго, да не знать при том, когда вернёшься и вернёшься ли вообще – счастье? Да и что это вообще за просьба такая, что может мне боком выйти, коль не исполню?

      – Вот