Выпускной бал в чистилище. Эми Хармон

рядом с которой стоит блондинка?

      Джонни молчал.

      – Переводчиком, – сама себе ответила Мэгги уже не так весело.

      На этот раз Джонни даже не поднял головы от внутренностей машины и не взглянул на нее.

      – Что сказала блондинка, заглянув в коробку колечек к завтраку? – уныло проговорила Мэгги.

      Эта шутка нравилась ей больше других. И ему тоже. Раньше.

      Снова никакого ответа.

      – «Ой, смотрите! Семена бубликов…» – вяло закончила Мэгги.

      Джонни с грохотом захлопнул капот и вытер тряпкой руки.

      – Я что, смеялся над твоими шутками? – резко спросил он.

      – Только над шутками про блондинок. Я пробовала пересказывать тебе шутки про «тук-тук», но ты мне сказал, что они кошмарные. – Мэгги улыбнулась своим воспоминаниям.

      Джонни нравились шутки про блондинок, и Мэгги каждый день старалась пересказать ему новую. Она даже стала называть их «шутками про Джонни», потому что он сам был блондином.

      – Давай послушаем про «тук-тук».

      Мэгги немного подумала.

      – Тук-тук.

      Джонни нетерпеливо вскинул бровь, ожидая продолжения.

      – Ты должен спросить: «Кто там?» – подсказала Мэгги.

      – Кто там? – повторил за ней Джонни.

      – Тыпа. – Она немного подождала. – Говори: «Какая еще Тыпа?»

      – Какая еще Тыпа? – мрачно пробурчал Джонни.

      – Ты почему мне дверь не открываешь?

      Джонни закатил глаза, а Мэгги хихикнула, радуясь, что он хоть как-то отреагировал.

      – Да уж. Совсем не смешно. Но мне не верится, что шутки про блондинок нравились мне больше, чем это, – угрюмо проворчал он.

      Мэгги постаралась не поддаться охватившему ее отчаянию.

      – Почему тебе так сложно поверить, что мы были друзьями? – тихо спросила она. А потом подошла поближе к нему и остановилась, сунув руки в задние карманы джинсов.

      – Не знаю, Маргарет. – Он снова встретился с ней взглядом. Ее глаза показались ему голубыми льдинками. – Может, потому, что я родился в тысяча девятьсот тридцать девятом, а сейчас две тысячи одиннадцатый, но я по-прежнему выгляжу на девятнадцать. – В голосе Джонни ясно звучал сарказм. Он пошел к ней, вытирая руки о тряпку, и остановился меньше чем в полуметре. – А может, потому, что я никак не возьму в толк, где меня носило последние пятьдесят с лишним лет, и никого из тех, с кем я был знаком, нет рядом, так что никто не может мне ничего объяснить.

      Теперь его голос звучал гораздо громче, а щеки раскраснелись. Он скрестил руки на груди и взглянул на нее еще раз, и еще, а потом впился взглядом в очки, сидевшие у Мэгги на переносице. – А может, мне сложно поверить в это, потому что я тебя совершенно не помню…

      – Знаешь, необязательно вести себя как козел, – парировала Мэгги, в свою очередь скрестив руки на груди. – Ты за этим меня позвал? Чтобы опять рассказать мне о том, что меня и запомнить-то невозможно? – Мэгги подтолкнула очки выше к переносице, хотя они ни на миллиметр не сдвинулись со своего обычного